Зазимок

Как только с базарных полок уберут капусту и сметану, перец и синьку, появляются «косточки» — домино. «Косточки» бывают разные: деревянные, латунные, пластмассовые и действительно костяные. Они бывают самодельные и фабричные. Самодельные лучше. Ими если уж стукнешь, так стукнешь. Из металла или мореного дуба, покрупнее обыкновенных, покрепче. Сами их строгаем, сами им глазки выжигаем или высверливаем, еще и белила капаем по капле в каждую яминку, чтобы получилось форменное очко.

Так вот. Кончается базар — начинается домино. Почему пристрастились играть именно на базаре? Кто его знает. Может, потому, что людное место. Может, потому, что много свободы: полки длинные, широкие — вон какое поле битвы. Это ж не то что стол в хате — даже локти некуда поставить. Да и покурить вольготно — не покуришь, и слова нужного в хате не скажешь. Говори да оглядывайся на хозяйку. В хате не игра — одно переживание. Вот на базаре — да! Пара на пару, крест-накрест. И на вылет и на интерес. Чуть кто проигрался, беги в «рачную» за пивом.

Сражаются стоя. Потерпевшие поражение вспрыгивают на полку, петухами горланят, а то лезут под низ, лают по-собачьи. Победители улюлюкают, свистят, стучат кулаками по доскам. Одним словом, ликуют. Какой азарт, сколько мук и разочарований! Не базар — игорный дом. Монте-Карло, Санто-Доминго!

Иные считают: для домино ума не надо. Буду спорить: и наблюдательность, и память, и расчет требуется. Короче, идешь играть — голову дома не оставляй.

И еще добавлю: много зависит от того, как на эту игру смотреть. Если ты, скажем, с утра вволю поел вареников, если жинка не лаяла, а, наоборот, глядела на тебя улыбчивыми глазами, если ты, скажем, пришел, чтобы увидеть дружков-товарищей, перекинуться словцом-другим, и ничего тебе особого не надо и ни один сапог тебе не жмет, в общем, если ты пришел отдохнуть, а не корову проигрывать, — тогда садись, тогда дело пойдет.

Мы, старшеклассники, играем с особым удовольствием. Во-первых, потому, что чувствуем себя взрослыми, раз допущены в этот воскресный клуб для взрослых. Во-вторых, потому, что все мы вместе, подшучиваем, балагурим. И в том, кто как себя ведет, что говорит, какое место потирает, виден он весь «как облупленный». В игре мы, как бы между прочим, вылавливаем полезные советы, узнаем важные новости. Можем, как бы невзначай, коснуться тех дел, к которым в иной обстановке не прикоснешься. В игре даже Юхим с нами, хотя в обычные дни финагент обходит нас стороной.

Играем так: я в паре с Котькой, Микита с Юхимом. Сила на силу. Ловкость на ловкость. Расчет на расчет. Силы обычно равные. Игра проходит с переменным успехом. То один на коне, то другие. Нам с Котькой придает заботы Микита. Он, аспид, балагурит, морочит голову, не сразу и сообразишь, что к чему. То к четверке прилепит пятерку, то вместо одной костяшки бухнет сразу две: ладонью прикроет, бухнет, потом доказывай, что не так. Не пойман — не вор! На этом временами и выезжает. А то еще Юхиму, например, большой палец показывает — незаметно так им пошевеливает. Это значит, у него шестерочный дупель. Юхим должен давать в масть, шестерок не рубить. Или положит руки на полку и легонько так постукивает: тук-тук, раз-два. Знай, мол, напарник, играю на двойках. Или ногой Юхима толкает, или, скажем, глаз у него вдруг зачесался. Махлюет, шельма, но играть с ним весело. Все с шутками, с прибаутками.

— Ходы сюды, стань тут!

Иногда, выставив последнюю фишку, держит ладонь согнутой, словно там зажата «косточка». Знаем же, что ничего нет, но все равно хватаем Микиту за руку.

— А ну, что у тебя?

Улыбаясь, отвечает:

— С гражданской войны не разгибается, калека!

Юхим, довольный, хохочет. Нам с Котькой ничего не остается, как подсчитывать свои потери.

Порой бывает, Котька расходится. Тоже никому слова не даст сказать.

— Але-гоп, и не ходи босый! Наша взяла! — Одним взглядом охватывает все очки. — Шестьдесят восемь! Мешай, Дёнка! Стоп! Пересчитывать будете?

Никто не пытается пересчитывать. У Котьки глаз арифметический. Ошибок не допускает. Присчитывать себе не станет, не то что Микита.

Если удается закончить Юхиму, подгребает весь куш, берет по костяшке, считает очки медленно и дотошно, чуть ли не тыкая пальцем в каждый глазок. И уши двигаются, и кожа на голове ходит, и пот на носу выступает. Не работа — наказание. Котька уже давно подсчитал. Микита давно записал на доске химическим карандашом цифру выигрыша. Юхим все считает.

Я вырываю у него «косточки».

— Ох и занудливый ты, Юхимко!

— Та геть, та не лезь! — отмахивается он.

Я больше люблю смотреть на играющих. Иной раз и в фишки не гляжу, и «не в те ворота лезу», зато вижу все лица. Иногда показываю потом всю нашу игру — один за четверых. Представляю и Юхима, и Микиту, и Котьку. Ребята удивляются, хохочут.

— Вот черт, га?

— Як живых малюет!

— А ну, Найдёнка, еще раз финагента!

— Тебе на лицедея учиться. Не иначе!