Здравствуй, мобилизация! Русский рывок: как и когда?

Как это ни удивительно, еще в середине ХХ века многие мыслители задумывались над тем, какой должна и может быть конечная точка развития цивилизации, к какому «Прекрасному новому миру» движется человечество. Здесь можно привести имена Евгения Замятина, Ивана Ефремова, Рэя Брэдбери, Айзека Азимова, братьев Стругацких и многих других авторов, работавших в жанре научной фантастики. Более полувека назад, в 1964 году, увидела свет книга выдающегося польского мыслителя и писателя Станислава Лема «Сумма технологии», которую сам автор охарактеризовал как «исследование шипов ещё несуществующих роз» после Карибского кризиса. При этом «по умолчанию» предполагалось, что познание природы мира и человека с помощью различных способов действия («технологии», как «обусловленные состоянием знаний и общественной эффективностью способы достижения целей, поставленных обществом») — точно так же, как познание Абсолюта при помощи различных способов мышления («теологии») — является всеобщим, прогрессивным, а также необратимым процессом для всего человечества. Откуда, собственно, и концепция телеологического (целесообразного) понимания феномена технологий, и название данной книги, отсылающей к двум одноимённым трактатам «Сумма теологии», написанных в XIII веке корифеями средневековой католической схоластики, Альбертом Великим и Фомой Аквинским.

Следует сказать, что с тех пор «матрица» человеческой цивилизации претерпела очевидные и весьма существенные изменения. Современный мир отличается от мира 1964 года не в меньшей мере, чем мир 1964 года — от мира 1910 года, но эти отличия носят принципиально иной характер. Прежде всего, это касается как раз проблем целеполагания. После завершения Второй мировой войны, освоения энергии атомного ядра и начала космической эры, ни у кого не было сомнений в том, куда и зачем движется человечество, а вопрос стоял только в том, какой из путей в это чаемое общее будущее короче и эффективнее: «коммунистический» или «капиталистический», — а также когда и как они конвергируют между собой, путём слияния или поглощения одного другим. Сегодня же само наличие у человечества будущего находится под вопросом, поскольку его фундаментальная трансформация под воздействием «суммы технологий» генетического и информационного характера с переходом к «трансчеловеческой» или «постчеловеческой» цивилизации представляется делом уже решённым и неизбежным. Именно к такому выводу приходят авторы-члены Изборского Клуба на основе своих исследований.

«Точкой перелома» в этом отношении считается период 1968–1969 годов, с его «парижской» и «пражской» вёснами, заявленной высадкой американских астронавтов на Луне, а манифестом и осознанием такого перелома — опубликованный в 1972 году первый доклад Римского клуба «Пределы роста».

Возможно, этот нынешний «дух времени» столь же неоправданно пессимистичен, сколь неоправданно оптимистичным был «дух времени» полувековой давности. Возможно, дивергенция человечества произойдёт столь же неожиданно, как его «рыночная» конвергенция в конце 80-х — начале 90-х годов ХХ столетия.

Но уже совершенно очевидно, что решающую роль в этих процессах будет играть уже не «сумма», а «разность» технологий взаимодействующих между собой человеческих сообществ. Та самая «разность», которую ещё в начале прошлого века с жёсткой прямотой выразил английский поэт и писатель Хилэр Беллок, описывая восстание туземцев в одной из многочисленных британских колоний того времени:

На каждый вопрос есть чёткий ответ:

У нас есть «Максим», у них его нет

Дело здесь, разумеется, не в пулемётах. Хотя и в пулемётах тоже. Дело в том, что мир, насколько мы его знаем, — не равновесен и не равномерен, и это — самая фундаментальная его характеристика, как бы кому ни хотелось обратного (или хотя бы иного).

Это неравновесие (асимметрия) и неравномерность (анизотропия) касаются всего сущего, всех взаимодействий между любыми объектами и системами — не исключая и человеческие сообщества. Само существование мира возможно лишь потому, что не существует симметрии между материей и антиматерией или между их распределением в пространстве и антипространстве, во времени и антивремени, или между ещё более сложно устроенными системами.

Безусловно наблюдаемые нами феномены биологической и социальной эволюции противоречат столь же безусловно наблюдаемому нами феномену физической энтропии, что отмечали еще Владимир Вернадский и Илья Пригожин, осмысливая это в концепциях «ноосферы» и «порядка из хаоса».

Отсюда понятно, что ни порядок, ни хаос, ни негэнтропия, ни энтропия, ни прогресс, ни регресс — не могут рассматриваться нами как абсолютные или первичные характеристики природы и общества. Вернее, конечно, могут, но это будет самоограничением и, по большому счёту, самообманом.

Трагические последствия таких самообманов сопровождают всю человеческую историю, буквально усеянную руинами былых цивилизаций, а также осколками прежних верований и идеологий.