Zealot. Иисус: биография фанатика

Некоторые ученые утверждают (весьма неубедительно), что в отношении римлян к иудеям не произошло никаких ощутимых изменений; см., например, Eric S. Gruen, «Roman Perspectives on the Jews in the age of the Great Revolt», First Jewish Revolt,

27–42. Что касается демонстрации Торы во время триумфа, никто не сказал об этом лучше, чем Мартин Гудман (Martin Goodman) в своей книге Rome and Jerusalem:

«Нельзя было более явно показать, что победа праздновалась не над Иудеей, а над иудаизмом» (с. 453). Подробнее об иудаизме в период после разрушения Храма см. Michael S. Berger, «Rabbinic Pacification of Second-Century Jewish Nationalism», Belief and Bloodshed,

ed. James K. Wellman, Jr. (Lanham, Md.: Rowman and Littlefield, 2007), 48.

Необходимо отметить, что в самых ранних из имеющихся у нас рукописей Евангелия от Марка первая строка кончается словами «Иисуса Христа». Слова «Сына Божия» были добавлены в более поздней редакции. Не стоит недооценивать значение того факта, что евангелия писались на греческом языке. Следует принять во внимание, что из всех иудейских документов, переживших разрушение Храма, самые близкие по времени, тематике и сюжетам к Новому Завету тексты — кумранские рукописи, или свитки Мертвого моря — написаны на древнееврейском и арамейском языках.

Часть II. Пролог: Ревность по доме твоем

Рассказ о триумфальном въезде Иисуса в Иерусалим и очищении Храма можно найти в Мф. 21. 1–22, Мк. 11. 1–19, Лк. 19. 29–48 и Ин. 2. 13–25. Отметим, что Евангелие от Иоанна помещает это событие в начало служения Иисуса, в то время как синоптические евангелия — в конец. То, что въезд Иисуса в Иерусалим раскрывает его претензии на царство, совершенно ясно. Вспомним Соломона, который приезжает верхом на муле, чтобы стать царем (3 Цар. 1. 32–40), а также Авессалома, когда он пытается отобрать трон у своего отца Давида (2 Цар. 19. 26). По мнению Дэвида Кэтчпоула (David Catchpole), вход Иисуса в Иерусалим идеально вписывается в группу сюжетов, повествующих от «торжественном входе в город героического персонажа, который до этого одержал победу». Исследователь отмечает, что прецедентами для этой «стандартной модели триумфального входа» были не только соответствующие действия израильских царей (см., например, 3 Цар. 1. 32–40), но и въезд в Иерусалим Александра Македонского, Симона Маккавея, Марка Агриппы и так далее (см. David R. Catchpole, «The ‘Triumphal’ Entry», Jesus and the Politics of His Day,ed. Ernst Bammel and C. F. D. Moule (New York: Cambridge University Press, 1984), 319–334).