Зелёная земля

а кухарка из дома под номером десять

представляется всем как Карл-Эрик-Шарлотта

и подносит гостям кока-швепс на подносе

(и при этом усы у кухарки – в помаде).

…мир плывёт пред глазами – и ты, Царь Вселенной,

вдруг роняешь Вселенную на мостовую,

и Вселенная множеством мелких осколков

разлетается в стороны… эти осколки

можно было б собрать, но ты больше не помнишь,

как всё было до этого – тут, на Бог С Ними.

О

Между тем, чуть вдали – в стороне от Вселенной -

разноцветные возгласы с детской площадки

не дают тебе права совсем растеряться -

и ведь ты попадёшься на удочку эту:

мы ведь знаем тебя, престарелый ребёнок!

А тем паче – названье у места такое,

то есть Снова-Здорово, такое названье…

Так на чём ты поскачешь – на красной жирафе?

на зелёном слоне? на лиловом верблюде?

Люди вряд ли поймут, но чего это ради

людям всё понимать, извините за дерзость!

Здравствуй, стало быть, здравствуй, магический циркуль,

чья надёжная, чья центробежная сила

крепче няньки любой держит тело и душу

в состояньи оседлости на карусели!

И зачем тебе знать, чья рука в поднебесьи

чертит круг, охраняющий детство от жизни,

если тёмные силы из внешнего мира

всё равно меловой не нарушат границы,

если ты в безопасности – рядом с жирафой,

со слоном и верблюдом… и все-то вы вместе!

И с горячей своей, своей точной орбиты

ты всё машешь и машешь стоящим у бровки -

кто там? – мама и папа да папа и мама,

снова мама и папа да мапа и пама…

памамапа, мапапа, памама, мапама -

всё сливается и постепенно теряет

очертанья сначала, а после – значенье,

и мотает тебя, и уже не отпустит

карусельная музыка, злое веселье -

и ты видишь себя же в слепой перспективе:

ты верхом на жирафе, слоне и верблюде

и на всём, на чём скачут верхом и не скачут, -

ты везде! И от ужаса этой картины

ты готов разрыдаться… но длань в поднебесьи

о-ста-нав-ли-ва-ет свой магический циркуль,

обрывается музыка – и остаются

только мама и папа, одни в целом мире.

Р

Ах, по жёлтой дорожке, по жёлтой дорожке -

не всерьёз, понарошку, играючи будто -

к высоченным воротам с высоким узором,

распахнувшимся в сторону площади Как Бы!

Как бы всё хорошо, как бы нет оснований

пересматривать то, что уже состоялось,

как бы ты принимаешь за некую данность -

так сказать, мирозданность – явленья и вещи,

и чего ж ещё проще, чем это решенье!

Ну а то, что ты служишь мишенью для разных,

в том числе и для грязных, чужих предложений,

тут вина не твоя: ты на площади Как Бы -

значит, как бы всё это и за-ко-но-мер-но.

Тут район продающих себя по дешёвке -

ни за грош! – расторопным, но мрачным торговцам,

остро пахнущим сладкой бессовестной травкой

из страны под названием Как Вам Не Стыдно.

Говорят, эта травка – ужасная лгунья:

наболтает с три короба и исчезает

иллюзорным колечком – колечком-малечком:

всем мерещилось, да никому не досталось!..

А ещё говорят, что в погоне за травкой

тут легко набрести на блюстителя власти:

он, конечно, придёт сюда переодетым -

например, в капитана заморского судна,

в Арлекина, в Пьеро или в Серого Волка,

если не в Белоснежку… а то и в Семь Гномов -

так что знай: если встретишь Семь Гномов толпою -

не Семь Гномов они, но Один Полицейский.

Q

Прочь отсюда, пожалуй: совсем по соседству

расположен (и можно пробраться дворами)

совершенный тупик под прелестным названьем -

Всё Ещё Образуется, Честное Слово!

И оно бы, конечно бы, образовалось,

если только не это бы честное слово

и не эта бы милая фрекен Рулетка,

что живёт в казино Не Хотите Ли Денег.

В гости к ней приезжают в тяжёлых машинах,

в бриллиантах, в мехах – это всё вечерами,

а уходят под утро, под честное слово,

подшофе и – ногами (нередко нагими);

и забавно смотреть, как костлявые дамы -

при мужьях в одеяньях Адама – грохочут

белой костью о кость, в одеяниях Евы.

А смешливая фрекен Рулетка не знает,

что ещё предпринять, и скучает с мартини,

дожидаясь кого-нибудь в смокинге, взятом

напрокат, чтоб понравиться фрекен Рулетке.

Но так поздно приходят лишь американцы

в пиджаках залихватских, чьи крупные клетки

ослепляют крупье – и крупье, ошибаясь,

отдаёт им недельную выручку, ибо

лучше эти убытки, чем крупные клетки!

И, болтая, весёлые американцы,

не кивнув даже в сторону фрекен Рулетки,

отправляются дальше – рассовывать бабки

по игральным машинам, и так по дороге

оставляют весь выигрыш тут, в тупике же

(в той же кассе, как любят шутить старожилы).

Вообще же тупик, если вдруг приглядеться,

очень сильно похож на мешочек с деньгами,

перевязанный так прихотливо и туго,

что измучишься, но нипочём не развяжешь, -

может быть, потому-то тебя тут обычно

застигает отчаянный приступ удушья

и, назад повернув, ты спешишь на свободу -

к небольшому мосту Это Всё Не Напрасно.

R

Мост всегда под охраной: три старые сфинкса

(раньше было четыре, четвёртый скончался)

стерегут его вот уже пару столетий -

от кого непонятно… но мало ли, дескать!

Говорят, на мосту Это Всё Не Напрасно

хорошо предаваться пустым размышленьям

о каких-нибудь не существующих в мире,

но высоких вещах – типа власти и славы.