Зеленые яблочки (СИ)

Приехавший Михаил привез кучу лекарств: порошки, микстуру и разные мази.

— Вот, дочь, это тебя на ноги поставит, — решительно объявил он. Принесенные Марфой травки он решительно выбросил, решив лечить дочь по-городскому.

Глашка, румяная от весеннего ветра, принесла с собой запах весны и талого снега. В боковушке стало свежо от ее появления. Она обнимала Дашу, тормошила ее: вставать надо подруга, на улице весна. Скоро совсем дорогу развезет, не смогу к тебе прибежать, — посетовала она. Как всегда она была весела и немного возбуждена. Говорят, что сытый голодному не разумеет, так и здоровый не может понять больного. Глашка недолго охала над болезнью Даши. Молодость не приемлет болезней. Она уже рассказывала о деревенских новостях, красочно описывая и приукрашивая события. Даша, забыв о своей немочи, поддалась настроению подруги. Они весело смеялись над незадачливыми сельчанами, вспоминали общих знакомых. В пылу веселья Глашка, совсем позабыв о болезни подруги, сообщила ей сплетню о Егоре. — Представляешь, каждый день пьяный. Как ни увижу его, а он даже поздороваться не в состоянии, — смеялась Глашка. Она тут же оборвала смех, почувствовав, как напряглась подруга.

— Дашка, дурочка ты моя, — она сочувственно погладила ее по руке, — когда уж ты забудешь про него?

— Никогда! — в словах Даши слышалась такая решимость, что Глашка поверила, да, подруга не забудет Егора.

* * *

Никита увидел друга на улице. Тот шел из лавки. И как видно, был еще трезвый, по крайней мере не шатается, определил Никита. Он окликнул Егора:

— Слышь, полчанин, погоди. Разговор есть.

Тот обернулся на знакомый голос и криво улыбнулся. Как и определил Никита, друг был не пьян. Может только не выветрился вчерашний туман из головы… Никита протянул руку другу. Егор вяло ответил на пожатие. Никита смотрел и не узнавал друга детства. Егор как будто состарился за время своей женатой жизни.

«С чего бы это? — подумал Никита, — ведь у Евсея не житье, а сплошные именины. Видать и богатство не всегда радость приносит», — невесело думал Никита. Он не обижался, что Егор разрушил его надежды, о женитьбе на Параньке. — «Все равно не отдали бы за меня», — решил он после свадьбы друга. Потешил себя думками о чужом богатстве, так дураку и надо, — утешался он. И все же Паранька до сих пор нравилась ему.

— Ты новость слыхал? — спросил Никита.

— Какую? Тут каждый день новости.

— О Дашке… — Никита замолчал и вопросительно смотрел на друга.

— А чего с ней? — не понял Егор.

— Заболела она сильно после твоей свадьбы.

Он увидел как моментально поменялось выражение на лице друга. От беспристрастного выражения ничего не осталось. Он с тревогой смотрел на друга.

— Чего ты замолчал? Чего с ней?

— Не знаю я особо подробностей. В деревне говорят, не встает с постели. Дядька Михаил вроде доктора привозил, дак не помог он.

— Как же так? — взволнованно произнес Егор, — и давно с ней это?

— Так после твоей свадьбы, говорил же тебе.

— Давно значит, а я и не знал.

— Где ж тебе? — Никита не скрывал своего неодобрения.

— И не пойдешь ведь к ней… — потужил Егор.

— Не пойдешь, — посочувствовал Никита.

* * *

Даша лежала и каждый день наблюдала, как сходит снег в саду. Вот уже и прогалины черные появились. Скоро подсохнет и сеять начнут. — «Теперь до деревни не добраться» — думала Даша глядя на оттаявшую землю.

Хутор был отрезан ото всего мира. Весна пришла дружная. Снег быстро таял, заполняя окрестные балочки и овраги. Веселыми потоками вода сбегала по балкам в речку Каравочку. Обычно спокойная речка взбухла от обильного зимнего снега и бурлила теперь, выходя из своего неширокого русла. Ближе к лету она опять обмелеет, и тогда можно будет ловить в ней карасей да щук. Летом же в иных местах ее можно будет перейти и вброд. А теперь вода снесла деревянный мостик за деревней, отрезая и деревню от остального мира. Тот мостик сносило чуть не каждую весну, но после половодья мужики опять водворяли его на место. Сделать же новый, более надежный никто не догадывался. Так и ставили на место старый, каждую весну слегка подлатав его, благо мост уносило недалеко.