Зеленый. Том 2

– На самом деле я тоже так думаю, – кивает Иоганн-Георг. – Но какая разница, что я думаю, если чувствую ровно наоборот.

Рыжий кот дергает ухом во сне, и снова так выразительно, что всем, включая тех, кого послание не касается, становится ясно, что кот имеет в виду: «Ох, кое-кто сейчас у меня дочувствуется!» Обычно добродушие Нёхиси беспредельно, но котом, особенно спящим, он отлично умеет грозить.

Иоганн-Георг улыбается:

– Прости, дружище. Я думал, ты крепко заснул, и можно спокойно погоревать, не испортив тебе настроение. Если совсем уж достану, помни: меня вполне можно в любой момент проглотить.

– И получить несварение, – вставляет Стефан. – Все-таки ты – типичный бич божий. Беспощаден даже к друзьям.

Иоганн-Георг подходит к Тони, который только что отправил в духовку два противня с пирогами и наконец-то присел отдохнуть рядом со своим двойником. Обнимает обоих, говорит:

– Чуваки, вы только меня не слушайте. Мало ли, что мне не нравится. Просто забейте, и все. Тщетность – моя проблема. А я – проблема для тщетности. Всю жизнь выясняем с ней отношения, разбираемся, кто кого. Я ее всегда побеждаю нокаутом, а она, зараза такая, вечно лидирует по очкам. Но вас это не касается. Вы, главное, будьте. Для счастья этого совершенно достаточно. Особенно, когда вы рядом, вдвоем. Сидел бы тут с вами до Судного дня, который, будем реалистами, вряд ли однажды наступит, даже если я об этом петицию в Небесную Канцелярию напишу. Но лучше мне сейчас прогуляться. Когда я хожу по улицам города, тщетность приходит в смятение и расползается по темным углам. Потому что я – воля мира быть измененным. Мир этого хочет сам.

С этими словами он выходит так быстро, что можно сказать, исчезает; следом с сиротскими причитаниями устремляется оставленное на вешалке пальто. Рыжий кот выскакивает за ними с адским для непривычного уха воем. На самом деле, этот вой предназначен Тони и Стефану и означает вовсе не что-то ужасное, а наоборот: «Нормально все будет, я за ним присмотрю».

– Чего это он? – наконец спрашивает Тони Куртейн.

Тони молча разводит руками, подразумевая «все сложно». А Стефан в сердцах говорит:

– Да дурью мается. – И, помолчав, добавляет: – С другой стороны, если бы он не маялся, может, и не было бы ничего.

Эдо, Сабина

Шел, по идее, домой, потому что устал – не то слово. Сутки, не сутки, а часов двадцать точно не спал. В этом смысле привольная новая жизнь, когда никто ниоткуда взашей не гонит, оказалась серьезным испытанием для организма: слишком много стало соблазнов, и при этом почему-то никуда не подевались дела.

В общем, шел домой, в квартиру на Другой Стороне, вроде бы страстно желая прийти туда поскорее, упасть и уснуть, но как это часто бывает в Вильнюсе, как бы случайно свернул не туда и как бы случайно этого не заметил, пока не прошел так много, что уже проще было честно дойти до речки Вильняле, раз туда потянуло, чем, дав такого крюка, тупо возвращаться назад.

Пошел, конечно, к реке, благо до нее оставалось пройти всего три квартала, свернуть во двор, где раньше был вход в заколдованное кафе Тониного двойника, спуститься по лестнице на Майроне, и считай, уже там. Грех не дойти до реки, когда в кармане припрятана фляга с яблочной водкой, дует теплый юго-западный ветер и заканчивается морозная зима, которая лютовала целые сутки, но вот прямо сейчас отступает, возвращается мокрая ветреная благодать.

Издалека увидел, что на маленьком пешеходном мосту кто-то стоит. И сразу подумал: интересно, кого судьба мне послала? И если на то пошло, какая из судеб – моя персональная, или сама Большая Судьба?

Вот что значит мышление перестроилось. Окончательно стало, как это называют, «магическим». Только без уничижительной коннотации – в сложившихся обстоятельствах такой подход и есть здравый смысл.

Справедливости ради, условно разумное соображение, что некоторые события случаются просто так, без особого смысла, тоже пришло ему в голову. Но не первым делом, как раньше, а в последнюю очередь, неохотно, как бы из чувства долга: «здравую мысль заказывали? Ну вот я здесь». И не остудило энтузиазм, а только слегка насмешило: просто так, значит? Серьезно? Без особого смысла? Ха-ха.

Видеть линии мира, здесь, на Другой Стороне, оказалось гораздо труднее, чем дома. Что на самом деле естественно: материя есть материя, против ее законов не очень-то и попрешь. То есть попрешь, конечно, куда ты денешься, просто не факт, что будет легко. Впрочем, прием, который придумал, оказавшись в безвыходном положении – представить, будто рядом находится Стефан, – работал и здесь. Другое дело, что не всегда с первого раза. Но с четвертого-пятого тоже не катастрофа. Для начала вполне ничего.

Интересно, конечно, что сам Стефан по этому поводу скажет при встрече. Но если до сих пор не примчался и не устроил скандал, значит, наверное, все в порядке, можно и дальше эксплуатировать его галлюциногенный образ. Вряд ли Стефан станет смиренно неудобства терпеть.