Зелёный пёс Такс и два лысых лгуна

Оставив огорченного Бахламойо, мы наконец двинулись по следу. Он огибал сзади здание ордена Бездонной Чаши, а затем сворачивал по направлению к синему дому желтых чужаков.

Один из них как раз появился, мелькнув среди занесенных снегом кустов. И конечно же, это был тот самый, не похожий на остальных, который ходит всегда в одиночку и со странным инвентарем.

Интересно, он опять попытается приветствовать меня по-собачьи?! Как бы поделикатнее намекнуть ему, что надо больше работать над произношением? Или что человеческое горло вообще плохо приспособлено для произнесения таких звуков.

Однако на этот раз желтый вообще ничего не сказал. Он прижал палец к губам, а затем жестом поманил моего хозяина за собой. Тот послушался, но я уловил поставленное чужаком некое сильное заклинание.

«Покров тишины, — успокоил меня Монбазор. — Просто скастованный довольно странным образом».

Так, не поднимая шума, мы прокрались за нашим проводником прямо по глубокому снегу, достававшему мне до брюха, и, осторожно раздвинув мешавшие ветки кустов, увидели на небольшой плотно утоптанной полянке Тузьку.

Наша пропажа стояла, переминаясь с ноги на ногу, а напротив ее высился стол — обычный, четвероногий. В темноте он казался светло-серым, но я, кажется, узнал его. Это был тот самый голубой пластиковый стол с немного расширяющимися книзу круглыми ножками, который стоял в кабинете желтого стража, или его близнец. На нем, кажется, было разложено стопками что-то белое, но разглядеть, что это такое, я не мог из-за своего малого роста. Зато я очень даже хорошо заметил, что к одной из его задних ножек привязан мельничный жернов — похоже, именно тот, что сегодня забрали желтые из дома Дихлофанса.

«Пусть все молчат, ничему не удивляются и ни во что не вмешиваются», — раздался у меня в голове четкий мысленный голос желтого непохожего.

Хозяин машинально кивнул. Он, очевидно, тоже услышал.

Тузька и стол, тем временем, стояли друг напротив друга и, кажется, разговаривали! Во всяком случае, я ощущал некие сигналы, исходящие от них, но в не доступном для меня диапазоне. Значит, наша табуретка все-таки умеет говорить, просто мы ее не слышим! Надо будет при случае напомнить хозяину, пусть попытается поискать в моей инструкции, нет ли там техники по расширению сферы моего восприятия?

«С ума сойти! У вас даже простой стол — волшебный!» — донесся до меня восхищенный мысленный голос хозяина.

«У нас практически все вещи волшебные. Удобно, но налагает. Ибо», — послышался лаконичный ответ.

Очевидно, решив, что достаточно понятно объяснил, желтый снова умолк.

Тем временем оба предмета мебели продолжали беззвучно беседовать. Стол вел себя все более беспокойно — нервно топтался, подскакивал, а пару раз даже вставал на дыбы, болтая в воздухе передними ножками. Странно, но с него ничего не сваливалось.

Вдруг над полянкой раздался какой-то странный трубный звук, будто бы кто-то огромный шумно высморкался. Стол замер, а затем ломанулся куда-то прямо через кусты, волоча за собой жернов. Тузька, осторожно ступая, проследовала за ним.

«Туда!» — подорвался мой хозяин.

«Осторожность необходима! — желтый непохожий остановил его, ухватив за рукав пуховика, который до сих пор был наброшен у Монбазора поверх плаща. — Нельзя быть увиденным раньше можного!»

Хозяин послушался. Остановившись, он торопливо скастовал на себя частичную невидимость. Получилось, правда, как-то странно. Вместо того чтобы образовать размытый неясный силуэт, совершенно не заметный в темноте, он практически полностью исчез. Однако его обутые в ботинки ноги остались видимыми примерно до лодыжек, да кончик носа нервно вздрагивал, словно вынюхивая что-то из абсолютной пустоты.

«Как-то неправильно получилось, — сообщил я. — Может, лучше полную наложишь?»

«Нет. Полная невидимость, как ни странно, одно из самых заметных заклинаний. Легко засечь, — объяснил мне Монбазор. — А так, может, сойдет».

Ну а что касается меня, то я, если надо, могу быть очень незаметным. Держась за хозяйскими ботинками, я пробрался вслед за ними и желтым проводником по следам стола. Протащив за собой жернов, он как раз оставил за собой в снегу удобную траншею, из которой выглядывала только моя голова.

Добравшись до места, мы спрятались за живой изгородью, ограждавшую с этой стороны бывшую стоянку для экипажей, на которой теперь стоял синий дом. Я не видел Тузьку, но чувствовал, что она где-то рядом и тоже наблюдает за открывшимся нам зрелищем.

С тыльной части своего дома находились, наверное, все желтые нездешние, кроме нашего провожатого, и строем плакали горючими слезами. Как правило, капли догорали, не долетев до земли, и только у некоторых под ногами виднелись быстро гаснущие на снегу синеватые огоньки. Стол с привязанным к ноге жерновом волочился вдоль строя, и чужаки брали с него большие белые платочки или салфетки, с шумом и всхлипами в них сморкаясь.

Дррр!.. Ба-бах!!!

Одна из стенных панелей прямо у нас на глазах вывалилась наружу, с размаху плюхнувшись в снег — только брызги во все стороны полетели. На ее месте образовался широкий проем — настоящее окно.