Земля 2.0 [сборник]

Зайдя в свой бокс, Храпнев долго стоял у койки. Что дальше? Пустота копилась где-то в солнечном сплетении и готовилась к экспансии. Ничего не хотелось, ни спать, ни делать что-то, ни жить. Женька, возможно, полгода назад так же стоял в своем боксе и в конце концов выбрал фал и трубу в одном из технологических коридоров.

Легкий выход.

Вику вот бросил. Почему? Не оправдала надежд? Может, спросить? Что он теряет? Вполне человеческое желание…

Накинув куртку, Храпнев вышел из бокса. У Рогова было тихо. Спит, черт небритый? Или отчет строчит? Брился, брился, и вот уже с неделю не бреется. Симптом. Не очень хороший. Даже тревожный.

В тишине, в зыбком свете он спустился вниз на ярус, миновал оранжерею, за которой больше месяца уже никто не ухаживал, и через один из аварийных выходов выбрался наружу. Застегнул куртку. Прохладно.

Густели фиолетовые сумерки. Над головой помаргивал навигационный фонарь. Синеватым полумесяцем плыла Караппа, одна из двух местных лун. Темнела уходящая в сторону тропка. Там, в ее конце, на выровненной площадке, был похоронен Вальковский.

Храпнев не ожидал увидеть Вику в это время, но совсем не удивился, когда обнаружил маленький силуэт, сидящий на скамейке перед сложенной из камней могилой.

— Привет, — сказал Храпнев.

— Да, — тихо ответила Вика.

— Что ты здесь делаешь?

— Ду.

— Ждешь?

Храпнев сел рядом, но оставил сантиметров десять пустого пространства. Ветер теребил, загибал светлые Викины волоски.

Караппа сделалась ярче. От камней, от щита, защищающего площадку от наносов, пролегли синие тени.

— Чего ждешь? — спросил Храпнев.

Девочка пожала плечами.

— Он умер, — сказал Храпнев. — Мумифицировался. Он лежит на глубине полутора метров, мертвый.

— Ду, — повторила Вика.

— Почему он решил повеситься? — наклонился Храпнев. — Ты открылась ему? Ты что-то сказала ему?

Вика повернула голову. Темные, совершенно без белка глаза уставились на Храпнева. Он сдавил ее плечико ладонью.

— Кто вы?

— Бенок! — вскинула свободную руку Вика.

Четыре пальчика и один наполовину сформировавшийся.

— Нет, — оскалился Храпнев, — это я уже слышал. Скажи мне правду. Кто вы? Какого черта вы…

Вика захныкала.

— Ойно!

— Ах, и это вы знаете! Знаете, что такое больно. — Храпнева затрясло. — А нам каково здесь — знаете?

Он сдавил плечо девочки сильнее.

— Мы! Ничего! Не можем! Мы — никто, нигде… Неудавшиеся колонисты, команда потерянных людей.

— Ойно-ойно-ойно! — заверещала Вика, вырываясь.

— Разве?

Храпнев усилил нажим. Плоть потекла сквозь пальцы, будто пластилин. Передавленная, упала под скамейку рука.

— Ядя Сей! Не надо!

Кто-то напрыгнул на него сбоку.

— Да кто тут еще? — Храпнев поймал и швырнул маленькую фигурку на землю, чувствуя себя Гулливером среди лилипутов.

— Ай!

Фигурка упала головой на камни могилы. Раздался глухой звук.

— Лисс?

Девочка не шевелилась. Свет Караппы превратил белое в горошек платье в темно-синее. Храпнев похолодел, внезапно осознав, что сотворил нечто страшное. Нет, он совсем не хотел. Но убил. Убил?

— Лисс!

Храпнев поднялся, но подойти почему-то не смог. Внутри все сжалось. Вика хныкала, отклонившись от него на боковую перекладину.

— Лисс.

Кто-то толкнул Храпнева обратно на скамейку, долговязой тенью метнувшись к лежащей девочке.

— Вот ты дурак!

Тень присела на корточки и склонилась над Лисс.

— Я не хотел, — выдавил Храпнев.

— Ну да!

Человек обхватил голову лежащей девочки ладонями. Возможно, он, как скульптор из глины, наново формировал череп. Храпнев не видел со спины. Он с замиранием ждал, что получится в итоге. Чувство вины обжигало, плавило что-то внутри.

— Что там? — спросил он.

— Нормально.

Человек не обернулся. Вика, спрыгнув со скамейки, подошла к нему, легла на широкую спину, обняв одной рукой.

— Где ты ручку потеряла? — ласково спросил человек.

— Это я, — хрипло сказал Храпнев.

— Понятно.

Человек вздохнул, потом неуловимым движением поднял и поставил Лисс на ноги.

— Ну-ка. — Он щелкнул девочку по носу.

Лисс распахнула глаза.

Храпневу показалось вдруг, что над ней вздулся темно-синий прозрачный купол, развернулся в острые крылья, но быстро скомкался и опал под мягкими пассами рук. Впрочем, возможно, это всего лишь проплыла подсвеченная луной дымка.

— Ну, вот. — Все так же сидя, человек одернул платьице, повернул к себе голову Лисс левым боком, что-то рассматривая. — Простишь дядю Алексея?

— Не надо, — сказал Храпнев.

Но Лисс кивнула.

— Ащу!

— Молодец.

— Ядя Сей.

Храпнев не знал, как ему реагировать. Когда пятилетнее, шестилетнее, бог-знает-сколько-летнее существо приблизилось к нему с полными слез глазами, он просто распахнул руки, и Лисс ткнулась в него.

Как игрушка, у которой кончился завод.

— Ядя Сей.

— Прости.

Храпнев приподнял и посадил ее на колено, осторожно притянул к себе голову, коснулся губами коротких рыжих волос.

— Прости, пожалуйста. Я сорвался.

— Нова добрый? — спросила Лисс, накрыв теплой ладошкой его щеку.

— Да.

— Незя так — ллой.

— Я знаю, — сказал Храпнев.

Лисс совсем не дышала, но он подумал, что этому можно научить. Это просто. Это надо дышать рядом. Впереди скрипнули камешки, и Храпнев поднял глаза.

— Ну, мы пойдем, — сказал человек.