Земля 2.0 [сборник]

— Матушка Павлина. — Аля поклонилась, двинулась навстречу. — Мне не спится.

— Немудрено, — отозвалась Павлина, повернула окуляры на Алю, замолчала. На внешнем экране при этом лицо было спокойное, приветливое, будто вот-вот матушка спросит, как день прошел и отчего глаза красные. Но Аля чувствовала, как к ней протянулась ниточка, дрожащая от тревоги.

— Запоминай код убежища, — сказала матушка невпопад, показала цифры на экране. — Повтори.

Аля повторила. Потом еще раз. Потом повторила последовательность задраивания люков. Потом — коды доступа в систему. Потом — самый страшный код, канала связи с отцом Яромиром на орбите.

— Матушка, зачем мне все это? Почему?

— По кочану, — сказала Павлина, и сквозь электронную бодрость Але послышалась усталость. — И по капусте. Завтра открываем ворота.

— Разве это не радостно, матушка? Разве там, во Второй Домме, не такие, как мы, не часть нашей церкви, так же живущие по Писанию и догмам Иисуса? И, в конце концов, разве вы не связываетесь каждую неделю по радио? Батюшка Алексей спокоен и радостен, а ты… вон девятилетки в моем классе тоже переживают, что на них напрыгнут оборотни с клыками…

— Клыки — это не страшно, — сказала Павлина, внимательно наблюдая за точкой в небе, черной на темно-сером. — Страшно то, как люди могут лгать. И как ложь меняет реальность.

— Что это? — спросила Аля, прищуриваясь. — Птица? Кто-то из воронов?

— Нет. Это над Доммой, снаружи. Плохо вижу, подводные окуляры не фокусируются… Но, кажется, это бот. — Павлина растерянно потерла щупальца. — За нами следят.

Уже засыпая, Аля думала, что Первая Домма сейчас как женщина — ждет, волнуется, боится. А Вторая в мужской позиции — достигает, тянется, власть имеет.

«Хотя у нас тоже есть власть — не открыть ворота, например, — думала Аля. — Вот возьмем и не откроем!»

Анфиса в своем углу комнаты храпела тихо и торжествующе. Аля показала ей язык в темноте и начала сочинять стихотворение: «Нет, ты не разбил мне сердце, это боль единоверца», никому в особенности его не адресуя.

Делегация Второй Доммы прибыла утром, за ночь они проложили рельсы — наверное, всю энергию на это бросили. Вагонетка выглядела как пробирка — длинная, обтекаемая, с реактивным двигателем в задней части. Толпа прибывших была больше, чем Аля ожидала, — человек тридцать, в основном девчонки, чуть Али постарше, видимо, первое поколение. Прибыла с ними и матушка Федора, в теле, настолько похожем на человеческое, что от этого было даже немного неловко, хотелось отвернуться и не смотреть. Удлиненная голова с экраном на месте лица, конус туловища, тонкая талия, серебряный колокол будто бы юбки.

— Что там у нее внизу, ходули, колеса или гусеницы? — прошептал Ефим из-за плеча. — Как думаешь?

— Нагнись и загляни, — не удержалась Аля. — Ты же по юбкам… специалист.

Держались гости настороженно, но с интересом, обо всем расспрашивали, удивлялись, играли с недавно родившимися котятами, гладили кроликов.

Больше всего они поразились почему-то, увидев Игрека.

— У нас таких… нет, — сказала Леся, высокая девочка с короткими темными волосами.

— Повезло вам, что не было сбоев. А у нас случился. Игрек хороший, мы его все очень любим. Вы сколько детских циклов с утробами прогнали, прежде чем на млекопитающих переключиться?

— Пока эмбрионы не кончились, — сказал Никита (имя как у дельфиненка, но совсем не похож).

Аля удивленно подняла брови, но тут Игрек замычал, она отвлеклась, не стала спрашивать. Отерла брату рот, поправила волосы — гости смотрели с ужасом и брезгливостью.

— Мы не можем себе позволить такой расточительной доброты, — сказала вдруг Леся, будто оправдываясь, будто Аля ее в чем-то обвинила. — Да и он сам разве ж не страдает?

Никита быстро одернул ее, посмотрел со значением. «Не говори!»

Освоились гости быстро. Ходили по городку, с изумленным интересом смотрели на Море — моргали, будто не веря, что может быть столько воды. Аля предложила поплавать наперегонки, Леся согласилась — она хорошо плавала, но глубины боялась, как человек, привычный к бассейну. Но она была волевая, справилась со страхом быстро, девочки почти сравнялись. Когда на пляже переодевались, Аля вдруг заметила поперек Лесиной спины ужасные длинные шрамы, как белые веревки, пережимающие кожу.

— Это… несчастный случай был, — смутилась Леся. Побледнела так, что Аля решила больше не расспрашивать.

— Я тоже раз ногу ломала. Больно было, ужас, и заживало долго.

Девчонки первой группы возвращались с дневной дойки, несли ведра, полные жирного верблюжьего молока.

— Аль, Нину из Второй Доммы тоже Ассоль покусала! А она и рада — представляешь, у них вообще животных нет, они их никогда не видели!

Нина восторженно помахала укушенной рукой. Она широко улыбалась, будто получив знак отличия, а не здоровенный синяк на неделю.

Через полчаса в столовой Аля выяснила, что гости никогда не пробовали клубники, редиски, помидоров.

— У нас только синтезированная общая биомасса, — неохотно признался Никита.