Земля

– Ну, а сам, что ли, не замечал, как странные типы возле гроба суетятся? Чаще бабы, чем мужики. Вроде и со всеми, но отдельно. Взгляд отводят, касаются всего левой рукой, если берут или кладут. Ну не поверю, что ни разу не видел!..

Ответить мне было нечего – хотя бы потому, что я ещё не присутствовал ни на одних похоронах.

– Да ладно тебе! – воскликнул я. – Все ж провожающие друг друга в лицо знают! Откуда там чужим взяться?

– Вовсе нет, – авторитетно возразил Антон. – Старика хоронят – одно дело. Там действительно родня – три калеки. Но молодые-то чаще мрут. Больше половины – наркоманы. У них знаешь какие тусовки? Ого-го! По пятьдесят – семьдесят человек приходит на похороны. Они дружные, торчки. И вот в такой толпе как плюнуть затеряться. А порча на трупе наркомана, – Антон даже выпятил челюсть для важности, – ну оч-ч-чень крепкая!

– Ты откуда это всё знаешь?

Антон, видимо, так увлёкся, что не услышал моего вопроса. Или просто решил не отвечать.

– Гвозди вытаскивают из времянок, фотографии пи́здят…

– Гвозди зачем?

– Так порчи на гвоздях делают. Вначале изготавливают вольта, ну, двойника, куклу из воска, а потом уже во время обряда загоняют в неё гвоздик могильный и читают наговор на кладбищенском перекрёстке.

– А фотографии?

– На портрет кладут зеркало и как бы настаивают его на изображении покойника, типа как водку на апельсиновых корочках. А потом дарят или подбрасывают.

– Какой-то ночной, блять, дозор!

Антон дребезжаще похихикал:

– Знал бы ты, что бывает, когда по весне ставят памятники! Чего только не находят под времяночкой! Трусы мужские-женские, кости-черепа петушиные! Установщики реально охуевают! Сам-то прикинь – трусняки сгнившие откопать!

– Тоже порча?

– Ага, на бесплодие или импотенцию.

– И что установщики?

– Меня тогда вызывают, чё! – он горделиво приосанился. – Я всю эту хуйню аккуратно прибираю, утилизирую по всем правилам. К поделу ж нельзя просто так прикасаться, чтоб на себя порчу не перетянуть. Можно сказать, колдовской яд! Как радиоактивные отходы! А по утрам чё творится! На крестах наузы ведьмачьи висят, возле оградок застывшие пятна крови и ветер перья несёт!

Он в очередной раз захохотал, глаза его превратились в такие лукавые щёлочки, что я внезапно понял – последние пару минут меня бессовестно разыгрывают.

Сделалось досадно. Во-первых, что я выставил себя каким-то развесистым лопушком. А во-вторых, потому что рассказ Антона меня увлёк.

– Складно лапшишь! – я отозвался хмурым смешком. – А обгоревшие кошачьи тушки покачиваются на перекладинах крестов?

– Котов тоже жгут, – кивнул Антон, не почуяв ехидства. – Собак, ворон, крыс, летучих мышей. Чего-чего, а всяких дуриков, которые начитались колдовского самиздата, у нас хватает. А ведь могли бы и догадаться, что кот вообще-то для тёмных сил зверушка самая что ни на есть родная. А вот петух, это да – птица божия. Когда кричит, нечисть разлетается. Его приносить в жертву бесоугодно. Или голубя, который символизирует святой дух. Или овечку, агнца, но это накладно…

– Ну хватит уже байки из склепа зачитывать!.. – бросил я устало. – Шутка затянулась.

– А я ни разу не шутил, если ты ещё не понял…

– Ладно ещё “трагики”, – продолжал я возмущаться. – Иначе с чего бы Юра о них вспоминал. Но вот только про сатанистов твоих, колдунов и смертознатов он и словом не обмолвился! Получается, бригадир копарей и не в курсе такого беспредела?

– А ты не думаешь, что он просто не всё тебе говорит? Это ж закрытая информация.

– Тогда хуле мне её рассказывать, если она такая закрытая? – спросил я издевательски. – Случайно проболтался? Выдал секрет?

– На всякий случай. Вдруг ты хитришь со мной? – Антон продолжал улыбаться. – А я ведь всё равно потом узнаю… Кстати, не смертознаты, а смертоведы. Или смертолюбы. Они, в отличие от других, порчи не наводят и ритуалы не устраивают. Предпочитают практиками духовными заниматься. Но тоже разные встречаются, всех мастей. Отморозки ихние называют себя кромешниками. Бесоёбят по полной, землю жрут, дрочат по ночам возле могилок, типа совокупляются с развоплощёнными сущностями. Но есть и интеллектуалы, так называемые “Посвящённые смерти”. Вот они, – подчеркнул, – как и ты, считают, что на кладбище смерти нет, только по-другому это формулируют. Что кладбище – это геопатогенная зона с концентрацией примитивных некроэнергий разложения, не имеющих никакого отношения к истинной природе смерти. Они на кладбище практикуют ужас, чтоб прозреть и что-то там отринуть. Я поэтому и заинтересовался, не из этой ли ты, часом, компании…

– Значит, принял меня за одного из этих ебаньков?