Земля любви

А пока дни летели один за другим совершенно незаметно, складываясь в недели, потом в месяцы. Он охотно помогал строить дома своим друзьям-итальянцам, но сам поселился в хижине вместе с Тизиу и никуда не собирался переселяться, чему негритёнок был несказанно рад.

Несмотря на угрюмость и неразговорчивость Матео, Тизиу перестал чувствовать себя одиноким, он считал, что у него появился друг и, может быть, даже не ошибался.

- Ну, как там народ, Антенор? – осведомился спустя два месяца сеньор Гумерсинду.

- Работают. Всё нормально. Этим итальянцам ничего не нужно объяснять дважды, хватают с лета, - ответил довольный Антенор.

- Жалуются на что-нибудь?

- Пока нет. Думаю, вам крупно повезло, что вы наняли именно этих людей.

- И я так думаю, - довольно улыбнулся Гумерсинду, оглядывая свои зелёные плантации. – А как быстро они построили себе дома! Прикажи я такое неграм, они только-только начали бы раскачиваться! Да и по-нашему эти говорят уже вполне прилично.

Довольна была и Мария ду Сокорру, она нашла себе великолепную помощницу на кухне, ею стала Леонора, жена Бартоло. Поначалу он был против того, чтобы его жена работала в доме хозяина, но Леонора быстро переубедила мужа. Во-первых, их дочке будет куда лучше в саду, чем под палящим солнцем на плантации, во-вторых, они быстрее заведут себе виноградник, если в семейную копилку будет откладывать деньги не только муж, но и жена. Доводы, что ни говори, серьёзные, и Бартоло сдался.

С появлением Леоноры дом Гумерсинду стал и уютнее, и спокойнее, от одного её деловитого и доброжелательного присутствия всем становилось как-то теплее.

А Леонора, поглядывая на хозяйских дочек, думала точь-в-точь, как её хозяин.

- Пора! Пора подумать о женихах!

И женская её интуиция не подвела: обе девушки – и Розана, и Анжелика не только созрели для замужества, но и бессознательно жаждали его.

Точно так же, как Матео бессознательно жаждал конфликта. Пока жизнь на фазенде только отлаживалась, пока она требовала для своего поддержания невероятного напряжения сил, он жил этим напряжением, и оно помогало ему справляться с грызущим его беспокойством.

Но жизнь вошла в колею, напоминала собой слаженный часовой механизм, и тоска завладела Матео. Теперь каждая мелочь годилась, чтобы взорвать этот ненавистный размеренный механизм.

Антенор уже приметил бунтаря итальянца, и время от времени жаловался на него сеньору Гумерсинду.

- Если позволите, я его хорошенько прижму и собью с него спесь? – спрашивал он.

- Этот итальянец – чёрт, я знаю, - отвечал Гумерсинду, - но он как чёрт и работает. Лучше оставь его в покое.

Вечером Матео сидел на пороге хижины, вперив взгляд в вечернее небо, и спрашивал с тоской:

- Где ты, Жулиана? Что с тобой? Ждёшь ли ты ещё меня, любимая?

Сидящим на пороге и застала его Анжелика – мать послала её сказать Тизиу, чтобы из утреннего молока он отлил бидон только для детей, а остальное привёз на кухню для сметаны и масла.

- Тизиу спит, - объяснил Матео, с удовольствием глядя на хорошенькое личико хозяйской дочери, - в Анжелике и впрямь было что-то ангельское, и она возбуждала к себе невольную симпатию. – Скажите мне, что хотели ему наказать, и я передам.

За три месяца жизни на фазенде итальянцы неплохо освоили местный язык и довольно свободно изъяснялись на нём.

Близость мужчины, красивого, молодого, почти раздетого – из-за жары Матео сидел без рубашки – необычайно смутила Анжелику, смутила, но и взбудоражила. Она передала материнский наказ насчёт молока, но уходить не спешила, словно бы завороженная этой близостью.

- А почему ты ночуешь здесь? – поинтересовалась она и невольно зябко поёжилась, хотя ночь была тёплой, даже душной.

- Мне по душе одиночество, - серьёзно ответил Матео.

- А почему постоянно вступаешь в спор с Антенором? – продолжала она его допрашивать. – Смотри! Отец рассердится на тебя и выгонит отсюда.

И вдруг глаза Матео радостно вспыхнули, он даже привскочил с порога, и Анжелика отпрянула.

- Правда? Выгонит? Да я только об этом и мечтаю! – воскликнул он.

- Почему? – с изумлением спросила Анжелика, поражённая его страстью и порывистостью.

- Потому что тогда я отправлюсь искать мою любимую, сеньорита! Мою любовь!

И от этих слов, а вернее, чувств, которые согревали эти слова, проснулось сердце Анжелики, она захотела и для себя такой же страстной, такой же необычной любви!

Глава 4

Перенесённые испытания не прошли даром для Жулианы – потеря родителей, болезнь Матео, разлука с ним были ударами, которые, в конце концов, сокрушили её. Вернувшись в дом после того, как не нашла Матео, она тяжело заболела и пролежала в постели чуть ли, не полтора месяца. Ухаживала за ней в основном Мариана. Доктор определил нервную горячку. Франчеко одно время опасался, что потеряет и её тоже, и ходил мрачнее тучи, но молодость взяла своё, и Жулиана мало-помалу стала возвращаться к жизни. Она лежала в постели вялая, апатичная, безразличная ко всему, и её сиделкой, на удивление всего дома, стал Марко Антонио. Он всё искал, чем бы развлечь больную, предлагал ей книги, прогулки, занимался с ней музыкой.