Земля в иллюминаторе

Ларион Александрович почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Как всегда, Партия погналась за политической целесообразностью, начисто забыв про реальность. Это глупое навязчивое желание щелкнуть американцев по носу уже не раз подводило космонавтику к краю трагедии, а дважды, и Теккин прекрасно помнил оба случая, даже переносило за этот край – и тогда происходило непоправимое.

– Товарищ Сноков, – сухим голосом произнес Ларион Александрович, – разрешите поговорить с вами наедине.

Сноков удивленно поднял бровь, но через мгновение согласно кивнул. Они отошли вдвоем к окну в дальнем конце комнаты. Теккин почувствовал, что ему становится трудно дышать и распахнул форточку.

– Ну поймите же… – эмоционально доказывал Ларион Александрович, – Переносить старт на два месяца раньше – чрезвычайно опасно. Нам придется сократить технологический процесс за счет дополнительных тестов и проверок, и это будет означать, что угроза нештатной работы компонентов…

– Ларион Александрович. – Сноков доверительно взял Теккина под локоть и поправил ему замявшийся лацкан пиджака, – Вы же умный человек. Думаете, я сам не понимаю риски? Но есть решение Политбюро. Более того, это личное решение Генерального секретаря. Если бы все зависело от меня, мы бы плюнули на это дело. Пускай эти капиталисты сношаются хоть на Луне. Я честно пытался убедить там, – Сноков многозначительно показал глазами наверх, – но… к сожалению, ему понравилась идея. Знаете, он прямо-таки загорелся, когда узнал. Постоянно твердит: «Мы должны быть первыми», «Отомстим за лунную программу»! Поэтому никаких вариантов нет. Вы подготовите корабль, двух космонавтов и совершите то, чего еще не делал никто.

И чтобы продемонстрировать, что окончательное решение принято, Сноков повернулся к остальным и громко произнес:

– Советский народ выиграл войну! А вы сомневаетесь в готовности наших людей на еще один подвиг! Совещание закончено.

Ни с кем не прощаясь Сноков вышел из кабинета. Хаскин подобрал со стола документы и засеменил за начальником. Теккин почувствовал, как его трясет мелкой дрожью. Оставался последний шанс. Он выбежал в коридор и догнал члена Политбюро у дверей лифта.

– А что если… – шепотом предложил Ларион Александрович, – мы отправим туда пустой корабль. Потом подберем пару из отряда космонавтов, сымитируем беременность…

– А ребенка им тоже сымитируете?

– Нет, ребенка подберем настоящего. Подкидыша какого-нибудь…Детдомовца… – Теккин заглядывал в лицо Снокову, пытаясь говорить как можно убедительнее.

Сноков и Хаскин молча зашли в лифт, Ларион Александрович втиснулся за ними.

– Все останется в секрете, – продолжал он, – Комар носа не подточит. Американцы по правде летали на Луну, но их обвиняют в том, что это бутафория. А мы устроим настоящее представление, и никто не будет знать.

– Скажите честно, Ларион Александрович, – Сноков пристально посмотрел ему в глаза, – в случае провала и разоблачения вы готовы отвечать головой?

– Г-головой, – просипел Теккин, пытаясь понять, шутит с ним Сноков или нет, – головой, наверное, не готов.

Двери лифта открылись на первом этаже.

– Вот и я не готов, – облегченно ответил Сноков.

Они прошли мимо вытянувшегося по струнке охранника, который при их появлении успел спрятать в карман плитку шоколада и старался не дышать, чтобы не выдать запах дешевого портвейна.

– Поэтому лететь придется по-настоящему, – продолжал Сноков, – И рожать тоже придется. По-настоящему. Как это сделать – уже ваша забота. Партия дает вам полный карт-бланш. Действуйте.

У крыльца стоял правительственный «ЗИЛ». Около машины пританцовывал на морозе аккуратный молодой человек в костюме и лакированных туфлях. Сноков отмахнулся от предложенной им каракулевой шапки, похлопал Лариона Александровича по плечу и уже хотел сесть в автомобиль, но внезапно остановился.

– И вот что еще, – Сноков жестом отогнал своего помощника, – В случае провала мы будем все отрицать. И наличие космонавтов на борту, и вообще то, что мы пытались провести такой эксперимент. Обычный запуск для проверки автоматики. Если авария – пострадавших нет. Все детали предаем огласке после окончательного успеха через девять месяцев. До этого никому ни слова. В курсе происходящего должны быть только люди с высшим допуском секретности. Все понятно?

Теккин молча кивнул.

– А чтобы проконтролировать соблюдение необходимых мер безопасности, к вам будет прикомандирован полковник Хаскин. Ему предоставлены особые полномочия второго, наряду с вами, руководителя операции. На этом все. С Новым годом.

Сноков и Хаскин уехали, а Ларион Александрович остался стоять на ступеньках своего Особого КБ и обреченно посмотрел вверх. Снежинки в свете фонаря напоминали падающие звезды. С балконов соседних домов, которых не было видно из-за высокого забора, послышалось разноголосое «Урррааа!»

– С новым счастьем, – тяжело вздохнул Ларион Александрович.

***