Земля - вид сверху

Смысл названия остался непонятным, поэтому я стал искать дальше. И нашел — у Страбона: «…Затем идет Месамбрия, колония жителей Мегары, ранее называвшаяся Менебрия, то есть город Мены, ибо основатель его назывался Мена, а на фракийском «брия» означает «город»…»

Итак, Менебрия, Месамбрия, Месамбр, Несебр — мостик к нам от фракийцев, а самые первые фракийские поселенцы появились здесь четыре тысячи лет назад, и как назывался полуостров тогда и был ли полуостровом — никто не знает.

Здесь были греки, римляне, византийцы, турки… Смешивались эпохи, народы, камни, правды и небылицы, и кто скажет теперь, когда, в какие времена из водоворота истории выплеснулся тот Несебр, который добрался до наших дней: маленький, несуетливый рыбацкий городок, замирающий зимой и переполненный летом.

Постойте, рыбацкий ли? Да, все верно: есть причал, есть рыболовецкие суденышки, профессия рыбака — самая почетная и многочисленная, но почему-то город старательно прячет это свое лицо. По крайней мере, не зная заранее, что здесь живут рыбаки, убедиться в этом на улицах трудно. Пахнет морем, но не рыбой. Висят связки лука и красного перца, но не сети. Хлопает развешанное на веревках белье, но не паруса. И общее впечатление неподдельно сухопутного города, хотя с берега и кажется кораблем…

Как я попал в Несебр? Не вдруг и вместе с тем внезапно. Сначала была дорога из Бургаса в Слынчев Бряг, но шоссе шло в стороне от моря, и города я не видел. Потом упал вечер. Из окна гостиницы мне показали цепочку огней: «Несебр». Огоньки врезались косой в серебристое ночное море, и разобрать, что там они освещают, было невозможно. Утром опять дорога, она бежала между деревьями и холмами, явно стремилась к воде, но никак не могла выбраться на берег, и вдруг, за каким-то поворотом, — видение: по волнам плыл город.

Долго, очень долго кружил я по мощеным улочкам Несеб-ра. Дома берегли жизненное пространство: второй этаж, деревянный, обязательно выступал над нижним, каменным. Город был, как ни странно, зеленым: вились плющ и виноград, шелестели смоковницы, — и я только удивлялся: откуда на этом скалистом клочке могли взяться жизненные соки, нет ли здесь какого-нибудь секрета, который и помог городу выдержать битву с соленой водой, длящуюся уже сорок веков?

Кривые улочки не раскрывали секрета. Они сами владели некой неподдающейся тайной. Я мог несколько раз пройтись по одной и той же улице, но так и не узнать ее: в зависимости от времени дня и нового ракурса облик неопределимо менялся. И выручали уже найденные церкви. В каменной приземистой постройке или во внушительной громаде проступало нечто знакомое, я обходил ее со стороны и радовался: «Святой Стефан», здесь я уже был…

Почему разговор о Несебре неизменно начинается и кончается церквами? Чтобы уяснить это, мне пришлось побывать позднее еще в одном храме-памятнике — в знаменитой Боннской церкви, расположенной у подножия Витоши, близ Софии. Стенописи ее относятся к XIII веку. Когда входишь в эту церковь, то в искусном полумраке сначала видишь только непонятные, размытые пятна на стенах. А затем настигает ошеломление: сквозь стершиеся круги нимбов проступают строгие и укоризненные лики, даже не лики — лица живых людей, изучающих нас из семисотлетней дали.

Так и в Несебре. Время уничтожило невидимые нимбы церквей. Остались камни. Но жители города видят в них черты древних мастеров — каменотесов, плотников, каменщиков, гончаров, кирпичников. Эти безымянные строители им дороги, так же как будущим поколениям (может быть, тогда в Несебре уже и не останется жителей, может быть, он превратится в «чистый» музей, кто знает) станут дороги незримые черты нынешних несебрцев — тех, кто сумел сохранить память о делах рук человеческих. Кто передал им простую истину: Настоящее — кратковременно и преходяще, но оно — необходимейшая и единственная связь между Прошлым и Будущим…