Земные и небесные странствия поэта

(Вот, поэт, где тебе бы навек опуститься, да остаться, да навек спасти душу-рану кочевую! но сладчайший земной ветер несет тебя куда? куда? куда?..)

О Боже! О Господь мой!.. Иль вот так Ты творишь Ангелов из грешных человеков?..

А Поэт летит над убиенными, умерщвленными нашими кормилицами — деревеньками — сосками материнскими, питательными, где одинокие старухи в окне у гераней ждут Богородицу, и Она, Заботница, Незапоздалица, приходит и в Царствие Небесное их провожает, сопровождает…

Да! да! да! По Руси нынче бродит витает Заботница! Незапоздалица!..

Поэт летит в ветре, в валдайских, струящихся холмах майских…

И вдруг видит, что по холмам одиноко бредет девочка-подросток… Юница мая… Отроковица-цветок разнотравья… Венерин Башмачок! Луговой мятлик!..

Она со школьным рюкзачком за плечами — и рюкзачок иностранный поношенный, и одежонка на ней чужая, поношенная, заемная, европейская…

Но она наша, крестьянская девочка, русская, льняная, золотая, пшеничная (скоро русский лен и пшеница останутся только на головках детей наших) полевая ромашка, и глазенки наши, и с великим любопытством — детским и женским, глазенки сметливые эти глядят в небеса восторженно на летящего поэта…

Поэт опускает руки, соединяет ноги и медленно опускается на холм рядом с девочкой…

Она бредет из деревенской школы — из села Федосьино — мало там осталось учеников и учителей, а скоро совсем не останется, и некому будет бродить с рюкзачками по холмам майским…

Ромашка полевая глядит веселыми лазоревыми бутонами-глазенками на Поэта, и золотые херувимские волосы её колышатся переливаются на ветру:

— Дяденька, вы ангел? Вы майский летающий ангел?..

Поэт вздыхает и молчит…

— Дяденька, а вы в рай летаете?..

— Летаю…

— А что в раю едят?..

— А там — вечный май!.. Вечноцветущие деревья, вечномедовые ароматы — ты их вдыхаешь — и больше ничего не надо!.. Ты их вдыхаешь и сытым медом упиваешься, наполняешься…

— Как у нас в селе… Магазин пустой… Кушать все время хочется… Значит, у нас рай?..

— А хочешь полетать?

— Очень!..

Поэт снимает с себя огромную летательную рубаху и надевает ее на девочку.

Девочка путается в рубахе, но она смелая, веселая, к полету готовая…

Подпрыгивает нетерпеливо на холме, как птица перед полетом… золотые волосы её льются…

— Ангел Золотые Власы!.. Встань на вершину холма!.. Руки, как крылья, расправь!.. расставь!.. И смело бросайся в ветер! Не бойся!.. Я внизу побегу — тебя подстрахую! Не бойся!..

— А я не боюсь! Вот жаль, что мои сельчане не увидят, как я лечу…

Девочка раскидывает широко руки, как распятая (а только распятые на Руси летят), и бросается, снимается с вершины холма и тихо, низко летит над холмом в сразу надувшейся, как парус от ветра, рубахе…

Поэт весело бежит под ней…

— Не бойся!.. Лети!.. Ангел Золотые Власы!..

— Я не боюсь!.. Ой! Лечу… лечу… лечу…

Она летит радостно над холмами…

А Поэт радостно бежит по холмам за ней…

…Русь!.. Дитятко Христово! летучее!.. Яичко пасхальное хрустальное! Божье!..

И куда летишь? летишь? летишь?..

Ко Христу летишь…

Ангел Златые Власы…

СТИХОТВОРЕНИЯ ПОЭТА Z

АНДРЕЙ РУБЛЕВ

И майский Ангел на холме Федосьином стоял

И майский первый Ангел на холме Федосьином стоял

И холм струился солнечный и Русь далеко-далеко чиста ясна была

И стоял Ангел на холме и Русь по-птичьи далеко обозревал

И струились зыбкие смиренные сложенные блаженные

лучистые пречистые всеталые его крыла крыла крыла

И девочка Мария из села Федосьина холомами чудовыми брела

И набрела на Ангела и зашептала: Бела бабочка!..

Первоначальная! Весенняя! Подруженька летучая!

Со мною поиграй! позавлекай!..

И Ангел весел отлетал на ближний нежный холм вставал

и верно прирученно ждал и звал

Мария! Догоняй!..

И девочка за ним бежала догоняла и смеялась гладила его

по перьям крыльям несказ’анным по власам очам устам очаров’анным

Ай! Русь! Месяц май! Кто забрел в холмы — гуляй!.. Ай!.. Ай!..

И бежали и развились и летали и струились Ангел мая Ангел мая

с сельской девочкой Марией в русских лепетных холмах…

РУССКИЕ ВСАДНИКИ АПОКАЛИПСИСА

В августовские звездопадные звездообильные ночи бархатистые блаженные ночи ночи

Ай да в бездонные колодезные святые ночи ночи

А звезды звезды а плеяды все более и боле сбираются выстраиваются вытягиваются

Над моей скоротечной головой и вечной Русью

Все боле и боле звезды сбираются стекаются в русском моем родном небе

Все боле и боле сливаются в полыхающие летящие кипящие летучие небесные кресты кресты кресты

Все боле и боле звезды строятся в полыхающие текучие кресты кресты летящие над бедной моей

головой

И при свете летящих полыхающих крестов крестов

Я вижу всю Русь ночную Святую

Облитую объятую вселенскими необъятными звездными крестами крестами

Я вижу осиянные русские святые холмы холмы валдайские иль переславльские

И на холмах нетерпеливо неудержимо необъятно переливаются клубятся

Два исполинских Два несметных Два русских переспелых Всадника

И они маются готовятся под текучими вселенскими звездными полыхающими

новорожденным и тысячелетними крестами крестами крестами

Один Всадник неистово костлявый истошно болезный с прозрачным скелетом