Зеркала (СИ)

Воспитатель ответил ему, чуть помедлив.

— Это главный человек в Доме.

— Не Директор? — удивился Слава.

— Не Директор. — Генерал усмехнулся по-доброму. — Так значит, хозяином Дома будет Джубили?

— Не думаю, — честно сказал Слава. — Он слишком глупый для этого. А почему ты не можешь быть хозяином Дома?

— Потому что я взрослый, а Дом выбирает хозяина из детей.

— Джуб говорил, что ты тоже был ребёнком Дома. И ты сильный. Ты был хозяином?

— Нет. Когда я был ребёнком Дома, его хозяином был человек по кличке Хайд.

— Страшная кличка. Он был страшным?

— Мы часто дрались.

— Расскажи о нём.

Так миновали несколько недель. В летнее время занятий у детей не было, учителя не приходили и воспитанники были предоставлены сами себе. Они проводили время в своих комнатах и в ясную погоду — на улице. Иногда воспитатели придумывали для них спортивные соревнования, показывали им фильмы и приносили настольные игры.

Слава продолжал ругаться с Джубили и таскаться за Генералом. Он никому не объяснял, зачем делал это. И вряд ли смог бы объяснить даже себе. Но было в этом воспитателе что-то, выделяющее его из остальных людей, которых собрала под собой крыша Дома. Например, он видел в зеркалах то, чего не видели другие. Он был таким же, как Слава. Наверняка его кто-то так же позвал сюда, думал мальчик. Он хотел узнать этого человека получше, хотел сблизиться с ним.

Генерал мальчика не отталкивал. И Слава провожал его каждый раз, стоило воспитателю появиться в коридоре, взглядом внимательным, изучающим. Они вдвоём словно разделяли огромную тайну, о которой не знал никто вокруг. Славе казалось, что Генерал всё-всё знает. Вот только почему-то не стремится об этом распространяться. Мысли о том, что кто-то рядом хранит с ним одну тайну на двоих, помогали Славе освоиться в этом месте.

За это время мальчик смог немного изучить Дом. Он был широким, трёхэтажным, тянулся высокими потолками вверх; они держались на огромных стенах, тяжёлых, массивных, исписанных посланиями времён минувших и настоящих. Слава изучал надписи на них и пытался их понять.

Здесь повсюду сновали дети, реже — взрослые и воспитатели. На первом этаже была столовая, кабинет директора, пустой закрытый зал, куда не пускали никого. Над ним — учебные классы и спальни мальчиков и их воспитателей, расположившиеся на втором этаже. На третьем этаже жили и учились девочки. Дом был вытянутым, коридоры — длинными, и дверей в них было куда больше, чем могло показаться на первый взгляд. Дом изгибался буквой «П», обращённый фасадом к городу, а левым и правым крылом огораживал пустой внутренний двор — излюбленное место воспитанников, где они в хорошую погоду проводили всё своё время.

В Доме был медпункт, чердак под скатной крышей, архив в подвале, загадочные кладовки, а так же ещё куча мест, о которых Слава только слышал, но побывать в которых ему так и не удалось. Но Слава и не торопился. Своей недоступностью они создавали в разы меньше тайн, чем делали это возвысившиеся на глазах у всех стены. На них были рисунки, странные слова, бессмысленные каракули мелками, карандашами, ручками, фломастерами. Самые смелые писали красками, иначе откуда вообще этим надписям взяться. У кого бы Слава ни пробовал это узнать, все улыбались загадочно. У воспитанников Дома и стен были свои секреты. Но мальчику казалось почему-то, что всё это мелочи.

Дети и вправду видели в этом необъяснимую тайну, созданную для развлечения. Но всё было отнюдь не так просто. Слава не знал, но чувствовал это. Блуждая по коридорам и рассматривая двери, стены и истёртый грязный линолеум под ногами, Слава вспоминал о том, для чего он вообще появился здесь.

В один из дней он подбежал к Старухе — воспитателю младшей первой группы мальчиков.

Несмотря на свою кличку, придуманную кем-то весьма предприимчивым, Старуха был мужчиной, взрослым, но не старым, хотя и имел бороду и вёл себя как ворчливый пень. Слава был определён во вторую старшую группу, а вторую группу мелких ещё не набрали, поэтому и воспитатель мог бы с чистой совестью отправиться в отпуск. Но он почему-то не уходил. Он Кентервильским привидением бродил по коридорам и вечерами разгонял детей по комнатам, а затем шёл пить к Ресторатору.

Воспитатель первой младшей мог дать ответы на Славины вопросы.

— Скажите, а вы давно здесь? — интересовался мальчик. — Вас зовут «Старухой», а это значит, вы старый.

— Вот ведь, — мужчина цыкнул, нахмурился и заворчал недовольно, — ненавижу эту кличку. Чего тебе, мелкий?

— Я не мелкий, я Слава.

— Слава? Вот так просто? — он хмыкнул, пригладив бородку. — Что, ещё не получил прозвище?

Слава замотал головой.

— Скажите, в доме когда-нибудь жил человек с кличкой «Фаллен»?

Старуха почесал затылок, задумавшись.

— Да тут много кто жил, смысл каждого помнить. Кажется, в моих группах такого не было. Может быть, во второй был? Спроси у Дениса. То есть… у Генерала вашего.

Слава вздохнул. Он уже спрашивал, но так и не получил ответа.

— Я не помню человека с такой кличкой, извини, — сказал ему воспитатель.

Слава ушёл от него расстроенный, но не потерявший надежды.