Жаботинский и Бен-Гурион: правый и левый полюсы Израиля

11 мая 1948 года. Центральный комитет МАПАЙ собрался на экстренное заседание. Но даже в руководстве партии у Бен-Гуриона не оказалось поддержки. Из четырёх членов руководства, входящих в состав Национальной администрации, он единственный был настроен решительно и бескомпромиссно. Но он знал то, чего не знали другие члены ЦК, спорившие с ним до хрипоты: в это же время в Аммане проходили секретные переговоры, и Голда Меир, его посланник, пыталась убедить эмира Трансиордании не ввязываться в войну. Успех переговоров мог стать его козырной картой.

Напряжённость дискуссии нарастала. В середине бурной полемики в комнату вошла Голда Меир и передала Бен-Гуриону записку о провале переговоров. Ей не удалось убедить Абдаллу подписать договор о ненападении. Эмир заявил, что не в его силах предотвратить войну, но он сделал встречное предложение – как ему казалось, миролюбивое: если евреи согласятся присоединить подмандатную территорию к Трансиордании, то он обещает им неограниченную эмиграцию и пятьдесят процентов мест в парламенте Трансиордании. Голда Меир отказалась от возможности стать поданной эмира, а тот сокрушался позднее, что война разразилась из-за упрямства и неуступчивости этой маленькой несговорчивой женщины.

Бен-Гурион покинул заседание, не принявшее никакого решения, отправился в Главный штаб Хаганы и отдал приказ готовиться к отражению арабской агрессии. Затем он вернулся домой. Шарет должен был прилететь вечером и сообщить ему об американской позиции. Как он ожидал, прямо из аэропорта Шарет отправился к нему на квартиру. После его ухода Бен-Гурион записал в дневнике:

«Моше пришёл ко мне и со всеми подробностями пересказал содержание беседы с Маршаллом. Он рассказал о его предупреждении, согласно которому нас просто раздавят, поэтому он советует перенести провозглашение государства на более поздний срок. В конце он добавил: «Мне кажется, что он прав». Я встал, распахнул дверь и сказал: «Моше! Я прошу тебя представить полный и точный отчёт «Центральному комитету» о твоей беседе с Маршаллом, точь-в-точь, как ты пересказал мне сейчас. Но ты не уйдёшь отсюда до тех пор, пока не пообещаешь, что не скажешь Центральному комитету пять последних слов, которые ты произнёс при мне. Моше согласился».

Эти последние пять слов были: «Мне кажется, что он прав», и этих слов Бен-Гурион не желал слышать. Несмотря на тревожные новости, полученные в течение дня, решение им уже было принято, и он не отступится!

Шарет выполнил обещание. Твёрдость и решимость лидера главы Народного правления вернула ему уверенность. На продолжившемся этой же ночью заседании Центрального комитета МАПАЙ Шарет, которого оппозиция видела своим лидером, завершил своё краткое выступление словами: «Нас ждёт нелёгкое будущее, но, похоже, у нас нет иного выбора, как идти вперед».

Дебаты продолжались всю ночь; в итоге большинство членов Центрального комитета высказалось за провозглашение независимости. Это была победа Бен-Гуриона. Её нельзя назвать маленькой или большой – одно выигранное сражение ещё ничего не решает – но это, внутрипартийное, было им выиграно.

12 мая 1948 года. На рассвете Арабский легион, не дожидаясь истечения срока действия мандата и полного вывода британской армии, перешёл в наступление и атаковал блок Эцион – еврейские поселения, созданные в середине 1920-х годов к югу от Иерусалима.

Утром в администрации Народного правления началось обсуждение судьбоносного для евреев решения.

Через два дня истекал срок действия мандата. Что делать? Какое принять решение? Заслушав сообщение Голды Меир о провале переговоров с эмиром, а затем доклад Шарета о встрече с Госсекретарём, большинство членов Совета склонялось к принятию американского предложения. Пытаясь переубедить Бен-Гуриона, с бешеной энергией отстаивающего свою позицию, перед голосованием они обратились к нему с просьбой заслушать руководство Хаганы и в очередной раз взвесить все «за» и «против». Главный вопрос, который задавали члены администрации: сумеет ли самооборона противостоять регулярным армиям пяти государств?

Бен-Гурион вызвал на заседание Игаэля Ядина, начальника оперативного отдела Хаганы, и Исраэля Галили – главнокомандующего. Оба описали ситуацию в мрачных красках, заявив в заключение: «Только в двух вещах можно быть уверенными: британцы уйдут – и арабы вторгнутся». – «И тогда?» – раздался настороженный голос. В комнате повисло гробовое молчание. Через минуту раздумий Ядин ответил: «В лучшем случае, шансы наши – пятьдесят на пятьдесят. Пятьдесят – что победим, пятьдесят – что потерпим поражение»[61]. Оптимизма этот ответ не прибавил.