Жаботинский и Бен-Гурион: правый и левый полюсы Израиля

Полина была на седьмом месяце беременности, когда в июне 1920-го руководство Всемирного социалистического союза «Поалей Цион» решило установить связи с лидерами лейбористской партии Великобритании (Labour Party), придерживающейся социал-демократической ориентации и поддерживаемой британскими профсоюзами, и предложило Бен-Гуриону отправиться в Лондон и возглавить местное отделение партии.

Рабочая (лейбористская) партия стремительно набирала силу, но тогда ещё никто не знал, что она победит на ближайших парламентских выборах в 1924 году и её лидер, Джеймс Макдональд, в 1924, 1929–1931 и 1931–1935 годах займёт пост премьер-министра. Тем более, никто из лидеров сионистов, ратовавших за установление связей с братской партией, не мог предположить, что в будущем внешняя политика лейбористов окажется проарабской, что перед началом Второй мировой войны они запретят еврейскую эмиграцию в Палестину и сделают всё возможное, чтобы похоронить декларацию Бальфура. В руководстве «Поалей Цион» искренне полагали, что в Лондоне Бен-Гуриону удастся установить личные отношения с руководством близкой по духу рабочей партии и наладить многообещающее сотрудничество.

«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Не так ли учили пролетариев товарищи Маркс и Ленин? Держа в уме зажигательный лозунг, Бен-Гурион от партийного задания отказываться не стал и, хотя Полина была в близком ожидании родов, поднял её в дорогу: вместе с двухлетней Геулой супруги отправились в дальний путь.

Слева направо, Давид Бен-Гурион с дочерью Рананой на руках, Полина Бен-Гурион, дочь Геола, Авидор Грин и сын Амос. 1929 год

В августе в Вене проходил Всемирный конгресс «Поалей Цион». Полина вот-вот должна была разродиться, но Давид полагал: имея в запасе несколько недель, он может совершить быстрый вояж в Вену. Не тут-то было! На конгрессе разгорелись нешуточные страсти, грозящие расколоть партию: год-то был 1920-й, год восторгов победоносной русской революцией, а в Германии – Рурского восстания пролетариата. Левые «дышали» воздухом революции. Они требовали принять заявление о немедленном выходе из Второго (социалистического) Интернационала и присоединения к ленинскому, Коммунистическому Интернационалу. Бен-Гурион оставался на позициях социалистов. Отчаянная телеграмма жены, что она вот-вот родит, застала его в разгар бурной полемики. Он прервал участие в заседаниях и выехал в Лондон. Через неделю Полина родила сына, которого супруги назвали Амосом.

В декабре 1920-го Давид вынужден был надолго отправиться в Вену. Оставлять жену в Лондоне с двумя маленькими детьми он не решился и принял, как ему казалось, разумное решение: отвёз семью в Плоньск, в дом отца.

Отношения Полины с новыми родственниками испортились с самого начала. Не привыкшая к деревенской жизни, она оказалась сварливой невесткой и со всеми переругалась: и с Авигдором Грином, и с его новой женой, и с Ривкой, сестрой Давида, выказывая недовольство бытовыми условиями, привычными для Плоньска: грязными туалетами, сырыми комнатами и водой, как она говорила, непригодной для питья…

Давид предполагал, что под опекой отца она пробудет в Плоньске несколько месяцев, а затем он заберёт семью в Лондон, но обстоятельства переменчивы: зачастую то, что планируешь, не сбывается или сбывается с большим опозданием. После майских погромов в Яффо и решения Герберта Сэмюэла приостановить еврейскую иммиграцию, Бен-Гурион вынужден был срочно вернуться в Палестину. Семью он временно оставил в Плоньске, к обоюдному неудовольствию свёкра и Полины, так и не примирившейся с новыми родственниками. Проживание невестки в Плоньске растянулось на год и сопровождалось конфликтами, на основе которых можно было бы сочинить новый вариант песни «Ужасно шумно в доме Шнеерсона» – «Ужасно шумно в доме Авигдора Грина».

Гистадрут – дитя Бен-Гуриона (продолжение)

Летом 1921 года Бен-Гурион возглавил Гистадрут. Первым делом он убедил коллег перенести штаб-квартиру профсоюза из Тель-Авива в Иерусалим. Несмотря на громкое наименование – Всеобщая федерация трудящихся Эрец-Исраэль – профсоюзная касса пустовала. Вместе с сотрудником секретариата Давид арендовал в беднейшем районе города комнату, в которой была всего лишь одна кровать. Спали на ней по очереди. Генеральный секретарь Гистадрута не был привередлив в быту, он привык укладываться на полу.