Жаботинский и Бен-Гурион: правый и левый полюсы Израиля

Почти всю зарплату Давид высылал в Плоньск. Прошло ещё три года. В 1925-м, после многократных просьб отца, он перевёз его в Эрец-Исраэль вместе с женой, а затем вывез семью сестры. Гистадрут к этому времени превратился в мощную организацию, объединявшую три четверти еврейских рабочих Палестины. Вот когда Давид пришёл к убеждению, что Гистадруту надлежит заложить основы будущего государства. Как и подобает социалисту, Бен-Гурион не был религиозным, но он осознавал важность соблюдения еврейских традиций и понимал, что без союзников, религиозных сионистов[27], ему трудно будет завоевать лидерство в сионистском движении. Внепартийный союз трудящихся идеально подходил для объединения с религиозниками.

Переговоры Бен-Гуриона с раввином Иехудой-Лейб Фишман-Маймоном[28], одним из лидеров религиозно-сионистского движения Мизрахи, девизом которого был лозунг «Земля Израиля для народа Израиля, согласно Торе Израиля», завершились успешно. Ценой незначительных уступок (обещанием объявить субботу выходным днём и запретить светские браки) он вовлёк эту часть религиозного сектора в органы рабочего самоуправления.

Вначале Бен-Гурион пытался превратить Гистадрут в коммуну уравнительного типа, в некое подобие большого кибуца. В 1919-23 годах во время всемирной эпидемии восторгов ленинской революцией, охватившей рабочее движение, он также переболел «красной» болезнью. Он восхищался Лениным и большевиками, полагая, что коммунизм защитит евреев от антисемитизма, и в своих утопиях, в попытках перенести идеи «военного коммунизма» в палестинское рабочее движение, на первых порах был намного левее большинства деятелей социалистического течения в сионизме. Его биографы называют этот период его жизни «советским».

Отрезвление пришло после поездки Бен-Гуриона в Москву в 1923 году на Международную сельскохозяйственную выставку. После посещения Советской России его взгляды претерпели качественное изменение. Теперь он уже не хотел бездумно копировать советскую систему и задумал свою модель рабочего государства.

Вернувшись в Палестину, он записал в дневнике: «Нам открылась Россия. Страна, которая призывает к всемирной гражданской войне во имя господства пролетариата и лишает своих трудящихся всех прав – человеческих, гражданских, классовых; страна ослепительного света и непроглядной тьмы, страна возвышенных устремлений к свободе и справедливости – и уродливой, убогой действительности…»

После посещения СССР он избавился от иллюзий построить государство по образцу и подобию Советской России, но не расстался с социалистическими и прокоммунистическими взглядами.

«Гистадрут – это что-то вроде рабочего государства», – говорил он, создавая внутри организации модель коммунистических отношений.

В силу характера, увлекающегося и неуступчивого, со свойственным ему напором Бен-Гурион нередко бросался в крайности, однако ему удалось сохранить золотую середину между национальной идеей и классовыми интересами. Не отказываясь от социалистической идеологии и признавая приоритет сионистской идеи, в 1924 году он добился исключения из Гистадрута коммунистов, ярко выраженная антисионистская позиция которых противоречила национальным интересам. Развеялись опасения лидеров сионистского движения Вейцмана и Усышкина, считавших, что Гистадрут – классовая организация, сочувствующая коммунистам и контролируемая СССР. После разрыва с коммунистами Бен-Гурион получил политическую и финансовую поддержку руководства Всемирной сионистской организации.

Гистадрут разительно отличался от аналогичных рабочих организаций в развитых странах. Там была сформированная экономика, которая отсутствовала в Палестине. Гистадрут создавался для защиты экономических прав рабочих – евреев и арабов (по идеологическим соображениям социалисты настойчиво приглашали арабских рабочих к единству и вступлению в профсоюз, полагая, что классовые интересы должны превалировать у них над националистическими). Но опереться в первые годы своего существования профсоюзу было не на что. Половина всех еврейских рабочих была занята в строительном секторе, были сельскохозяйственные кибуцы, апельсиновые рощи – и всё! Количество промышленных предприятий можно было пересчитать по пальцам одной руки. Экономика ишува была не развита, мандатные власти сознательно не прикладывали усилий для её формирования. Образовался заколдованный круг. В отсутствие готовой экономики, не способной справиться с притоком эмигрантов, ишув столкнулся с сильным противодействием арабского сектора, видевшим в новоприбывших угрозу своим экономическим интересам.