Жабы жаждут

— Остываю… Просто… — ответила она, — …Говорила… Тебе.

— Это выглядит чертовски плохо, — честно сказал Эрик.

— Тогда… Согреться… Вода… — сказала Ханка, и медленно начала менять позу, чтобы подняться на ноги. Это выглядело настолько гротескно, что Эрику казалось, будто он очутился внутри сценария фильма ужасов. Когда она встала и двинулась к двери, как малобюджетный робот с почти севшими аккумуляторами, его терпение лопнуло. Без лишних слов, он взял Ханку на руки, перетащил ее ванную, и там поставил под душ, отрегулировав температуру воды где-то примерно на 30 градусов Цельсия.

Для этого Эрику пришлось встать под душ вместе с ней, причем никаких эротических эмоций не возникло — будто он мыл пластиковый манекен. Хотя, манекен стал быстро оживать. Заторможенность плавно сменилась обычной человеческой реактивностью и нормальным темпом речи. Ханка резко выдохнула и произнесла:

— Извини, если я напугала тебя.

— Ладно, — он махнул рукой, — ты ведь предупреждала, что остываешь. Я не ожидал, что остывание выглядит так стремно. Кстати, если я стесняю тебя, то могу выйти.

— Ты не стесняешь. А тебе не тревожно вот так быть рядом с монстром?

— Ханка, не говори ерунду. Ты красивая девушка, а побочные эффекты EYU — вроде, ты говорила: это можно контролировать. Думать о теплоте. Со временем, ты научишься.

— Спасибо, Эрик. Ты умеешь внушать оптимизм. Но ты еще не знаешь всего.

— Никто не знает всего, — ответил он, — я обещал помочь, значит помогу.

— Тогда можно одну просьбу? — спросила она.

— Да. Какую?

— Можно я буду спать, прижавшись к тебе? Это чтобы…

— …Да, Ханка, я понял. ОК. Я готов побыть грелкой.

…

Вернувшись в каюту, они легли под одним одеялом так, чтобы их тела соприкасались максимальной площадью. Со стороны они могли показаться, влюбленной парой после нежного секса, результативного в смысле числа и интенсивности оргазмов. Эта мысль родилась в сознании Эрика, и он чуть слышно хмыкнул. Ханка сразу отреагировала:

— Глупая ситуация, да?

— Просто странная ситуация, — ответил он, — но мы ведем себя вполне разумно: решаем проблемы по мере возникновения. Так это называется.

— На самом деле, — сказала она, — это мои проблемы. Я загрузила тебя этим, потому что больше некого. Мне повезло, что ты такой.

— Какой я? — спросил Эрик.

— Ты такой, как персонажи Жюль Верна в «Таинственном острове»! — объявила Ханка.

— Как орангутанг Юп? — вопросительно пошутил он.

— Черт тебя дери! Я серьезно! Вот, когда я остыла, ты не испугался…

— …Еще как испугался! — перебил он.

— Ладно. Ты испугался в первый момент, но затем сразу стал действовать толково.

— А что мне оставалось? Завопить и убежать? — иронично спросил журналист.

Польская тинэйджерка вздохнула и сообщила:

— Ты удивишься, но некоторые поступают именно так. Вопят и убегают.

— Гм… Ты что, проверяла?

— Представь, Эрик: да! Я проверяла, но не хочу рассказывать об этом.

— Не хочешь — не рассказывай. У каждого есть секреты, это нормально.

— Это нормально… — эхом отозвалась Ханка, — …Скажи, Эрик, только честно. Я сильно непохожа на нее?

— На кого? — не понял он.

— На ту девушку, с которой у тебя был роман и последствия. В смысле: нежелательная беременность, быстро ликвидированная, и затем — свинская история вокруг исповеди.

— Э-э… Но это ведь ты, разве нет?

— В том-то и вопрос: это я или нет?

Журналист нешуточно задумался. Случилась пауза, которую прервала Ханка:

— Спасибо за честность, Эрик.

— Но я еще не сказал ничего.

— Да. Ты очень четко промолчал. Все ясно. Спасибо той девушке за тело. Она верила в католического бога. Надеюсь, этот бог пристроил ее душу в рай, или вроде того.

— А ты не веришь? — спросил он.

— Ты что, смеешься? — отозвалась она, — Бледнеют ангелы и черти, как пел бард… Хотя, баллада была о другом… Короче: мне не во что верить. Ты просто еще не все знаешь.

— Ханка, ты столько раз повторила это, и мне уже любопытно: чего такого я не знаю?

— Включи свет, только не ночник, а верхнюю лампу, — предложила она.

Он не стал спорить, а молча встал с кровати, и щелкнул выключателем. Под потолком каюты зажегся яркий свет. Ханка тоже вскочила, повернула лицо к лампе, и спросила:

— Что ты видишь?

— Я вижу девушку с очень легкой, но гармоничной фигурой и шоколадным загаром. Ты выглядишь, будто провела сезон на тропических спортивных сборах нудистов.

— Эрик, я не о фигуре, и не о загаре. Посмотри мне в глаза.

— Ладно, — сказал он, переместив фокус взгляда. Ее глаза были, как раньше, голубые, но теперь они резко контрастировали с коричневым цветом лица. А так, вроде бы, ничего странного. Почему тогда что-то кажется неправильным и даже пугающим? Журналист осознал причину лишь секундой позже. Зрачок. Не маленький черный кружочек, как у обычного человека, глядящего на яркий свет, а вертикальный эллипс, сжатый с боков, примерно как у кошки.

— Ты заметил! — догадалась она по его мимике.

— Да, я заметил. И что теперь? Мне полагается вопить и бежать?

— Тебе — нет, — сказала Ханка.

— Я тоже думаю: нет. Но надо изобрести легенду, чтобы публика не задавала вопросов. Например, это фича при фармацевтическом лечении близорукости.