Жан Брюс. Детективы

Новая пауза. В голосе прибавилось сдержанности:

— На какую газету? Ни на какую. Он работает в крупном агентстве печати… Но вам лучше поговорить об этом с ним самим при встрече. Хотите, я назначу вам время?

Менцель медленно повесил трубку на рычаг, чтобы до последней секунды слышать очаровавшие его звуки голоса этой женщины… Она должна быть блондинкой с большими голубыми… нет, с зелеными глазами; скулы немного выступающие, очень длинные ресницы, восхитительный рот, томный вид. Тело должно быть прекрасным, гибким и волнующим; ноги… Менцель совершенно ясно видел ее ноги… Это было нечто необыкновенное…

Значит, этот Артур Ламм действительно журналист. Но что он хотел от Менделя?.. Возможно ли, чтобы Франц Халлейн, даже зная, что за ним идет охота, открыл репортеру такую опасную тайну?

Чудесный голос молодой женщины — а она могла быть только молодой, не больше тридцати — все еще звучал в ушах Менцеля. Комната показалась ему менее мрачной, а жуткие обои и убогая обстановка — не такими безобразными.

Сегодня вечером никуда выходить нельзя. Менцель был уверен, что днем ему будет грозить куда меньшая опасность, чем сейчас, когда уже стемнело.

Ему захотелось есть. После ужина он примет снотворное и завтра утром проснется свежим и отдохнувшим. А там будет видно; возможно, он сходит на виа Г. Маркони…

Он снова снял трубку телефона и попросил подать ему ужин в комнату. Матрона, вершившая судьбами гостиницы, немного поломалась, но в конце концов согласилась, правда, перед этим громко спросила мнение Антонио.

Менцель подошел к умывальнику, где горячая вода почти остыла, быстро развязал галстук, стащил через голову рубашку и стал умываться.

Он энергично вытирался, а в ушах у него продолжал звучать чудесный голос…

В дверь постучали.

* * *

Артур Ламм почти закончил редактировать свою статью, когда услышал шаги в коридоре. Шаги приблизились к его двери и замерли перед соседним номером. Он услышал стук и отложил ручку.

Ламм бесшумно встал, обошел стол, выключил свет, отодвинул задвижку и без звука приоткрыл дверь…

Антонио стоял перед дверью номера Менцеля, держа в руке полный поднос. Чуть наклонив голову, чтобы лучше слышать, служащий гостиницы простоял так несколько секунд, потом постучал снова.

Шаги за стеной, приглушенный голос:

— Кто там?

— Антонио, синьор.

Сухой щелчок задвижки. Дверь приоткрылась, пропуская Антонио, и закрылась снова.

Артур Ламм секунду стоял неподвижно, потом поднял руку и почесал затылок. У него было сильное искушение воспользоваться случаем и ворваться к Менцелю. И что из этого выйдет? Артур Ламм совсем не хотел, чтобы их знакомство произошло при свидетелях. Он закрыл дверь. Ждать дольше бессмысленно. Менцель велел принести ужин, следовательно, твердо намеревался не покидать свою комнату этим вечером…

Артур Ламм включил свет, снова сел за стол и продолжил прерванную работу.

* * *

Прислонившись к двери, Стефан Менцель смотрел не на Антонио, расставлявшего на столе тарелки, а на черную кошку, незаметно проскользнувшую в номер, и спрашивал себя, выгнать ему кошку или оставить?..

Если Антонио ее заметит, вопрос будет сразу решен… А если не заметит?

Антонио обернулся. Кошка проворно нырнула под кровать.

— Вам больше ничего не нужно, синьор?

— Нет, — ответил Менцель. — Спасибо, Антонио.

Он посторонился, пропуская его, и снова запер дверь на задвижку.

Кошка составит ему компанию.

Он опустился на колени и заглянул под кровать. Кот попятился и зашипел.

— Кис-кис-кис…

В ответ еще более грозное шипение. Да, ласковым этого зверя не назовешь, Менцель, улыбаясь, встал. Присутствие кошки, пусть даже шипящей, было приятно. Это как-то успокаивало… Он уже был не один…

Он открыл чемодан, несколько секунд покопался в нем, ища пузырек со снотворным. Найдя его, вынул две таблетки и пошел к умывальнику.

Он налил в стакан воды, сунул таблетки в рот и сделал большой глоток. Потом допил воду, поставил пустой стакан и посмотрел в зеркало. Бледное лицо, широкие круги под глазами… Эти волнения не шли ему на пользу. Ничего, ночь спокойного сна придаст ему сил.

Он обернулся. Кошка, взобравшись на стол, пожирала макароны с томатным соусом.

— Черт возьми! А ну, брысь!

Ему пришлось ее ударить, чтобы согнать со стола. Животное спрыгнуло на пол, метнулось в угол и обернулось, облизываясь и глядя на Менцеля зелеными глазами.

— Грязная тварь!

Стефан Менцель сел за стол, отодвинул начатые кошкой макароны и принялся за закуски.

Он замер от ужасного хрипа и обернулся с вилкой в руке и с полным ртом.

Кошка, вздыбив шерсть, извивалась на полу в конвульсиях, жалобно крича и глядя безумными глазами. На ее морде выступила пена.

Ошеломленный Менцель окаменел. Он увидел, как животное несколько раз судорожно дернулось, свернулось в клубок, вытянулось, выпустив когти, и замерло.

Кошка сдохла.

«Черт!»

Его горло сжалось, не давая проглотить пищу, оставшуюся во рту. Он неуверенно встал, отодвинув стул в сторону, и подошел к кошке.

Сдохла.

И вдруг в мозгу Менцеля блеснул яркий свет: она сдохла от яда!.. Отравилась макаронами. Теми самыми, которые должен был есть он сам, Стефан Менцель…

Господи!