Жан Брюс. Детективы

— Вы мне, конечно, не поверите, — начал Юбер, — но я как раз вас искал. Мой охранник неожиданно плохо себя почувствовал… Правда, оказалось, ничего страшного, временное недомогание, но тем не менее я хотел вас об этом поставить в известность. Он сам мне сказал: «Доктор Менцель, наденьте мою форму и отправляйтесь на поиски старшего политрука Бориса Черкесова. Скорее всего вы найдете его в троллейбусе. Он обожает этот вид транспорта и проводит в нем большую часть своего времени. Разумеется, после окончания работы…»

Огромное тело Черкесова сотрясалось от хохота. Его бычьи глаза превратились в узкие щели. Сквозь смех он сказал:

— Именно так я и думал. Но идемте, я думаю, что охранник уже заждался.

По злому блеску в его глазах Юбер понял, что охранник может лишиться звездочки.

Черкесов повел его пешком к центру города, и Юбер поинтересовался:

— Разве мы не возвращаемся во Дворец правосудия?

— Нет, — ответил Черкесов. — Вы расстроены? Мне показалось, что вы хотите немного подышать свежим воздухом…

Юбер поморщился:

— Да, разумеется.

Над городом спустилась ночь, но вершины Богдула еще отражали свет. Город был хорошо освещен, ломившиеся от продуктов магазины открыты. Прохожие казались веселыми; они были одеты бедно, но опрятно.

Наконец Черкесов остановился перед недавно построенным большим зданием с колоннами, в котором размещался местный военно-промышленный комплекс.

— Проходите, — пригласил он Юбера.

Юбер вошел в дверь вслед за Черкесовым. По длинному коридору они дошли до кабинета Черкесова. Обстановка кабинета была скромной. В центре письменный стол, вокруг которого стояли обтянутые кожзаменителем стулья. На стене портрет Мао, единственная деталь, напоминающая о том, что они находятся в Народном Китае.

— Садитесь, — предложил Черкесов.

Юбер снял с головы фуражку. Черкесов взял ее в руки и положил на ящик картотеки.

— Вы не прихватили с собой случайно револьвер охранника? Я вижу, что кобура пуста, но…

— Я оставил его в камере, — заверил Юбер. — Я против кровопролития. Я не стал бы стрелять даже в целях самозащиты.

Черкесов насмешливо улыбнулся:

— Случай с Крейсслером этого не подтверждает.

Юбер сжал зубы.

— Это совсем другое. Он сломал мою жизнь. Я должен был отомстить.

Черкесов сел за стол и пристально посмотрел в глаза Юберу:

— Теперь поговорим серьезно.

— Охотно, — мягко сказал Юбер.

— За убийство Крейсслера вы приговорены к десяти годам лишения свободы, и это справедливо. Но в нашей социалистической стране нет тюрем, как антидемократических заведений. Наши заключенные приговариваются к принудительному труду на заводах и стройках и приносят пользу обществу. Речь идет не о наказании, а об искуплении вины… Вам понятно?

— Совершенно, — ответил Юбер, не испытывая ни малейшего желания дискутировать.

— Таким образом, вы приговорены к десяти годам принудительного труда. В принципе вас должны были отправить на строительство дорог или в рудники…

Он сделал паузу, с удовольствием наблюдая за реакцией Юбера, демонстрировавшего тревогу, которой он вовсе не испытывал.

— Однако, — продолжал Черкесов, — мы прекрасно понимаем, что использовать вас на грубых строительных работах было бы неразумно. Поэтому я делаю вам следующее предложение: работать в лаборатории по заданной нами тематике.

Юбер сделал вид, что в нем происходит глубокая внутренняя борьба. Наконец он пробормотал:

— Я должен подумать… После ужасной катастрофы, которую пережила моя страна, я стал убежденным пацифистом и не хотел бы, чтобы моя работа была использована в военных целях…

Черкесов тяжело вздохнул. Юбер легко мог себе представить, с каким трудом он сдерживал себя, чтобы сохранять спокойствие. Старший политрук продолжал:

— Вы прекрасно знаете, что СССР — это единственная страна в мире, которая действительно хочет мира. Это бесспорный факт, и я не понимаю, как можно сомневаться в наших целях. Американцы готовят агрессию против нас. Они жаждут крови и всемирного господства. Впрочем, им нужна война, чтобы выйти из царящей там нищеты.

Юбер широко открыл глаза и лицемерно спросил:

— Вы были там? Представляю, каких ужасов вы насмотрелись…

Черкесов, ничуть не смутившись, возразил:

— Я там не был и не испытываю ни малейшего желания поехать в эту страну. Но я ежедневно читаю объективные репортажи в газете «Правда». Наша пресса, в отличие от продажной капиталистической…

Юбер подумал: «Нас разделяет непреодолимый барьер, так как каждый уверен в своей абсолютной правоте».

Черкесов не был циничным конформистом, он был искренне убежденным человеком, а значит, заслуживал либо уважения, либо сожаления. Юбер мягко ответил:

— Впрочем, вы немного ушли от темы. Речь шла о выборе между Сибирью и какой-нибудь лабораторией. Взвесив все, я считаю…

— А я-то хотел вас убедить! Если бы нас не разделяли политические убеждения, мы могли бы быть друзьями.

Юбер беспомощно развел руками:

— Я физик и ничего не понимаю в политике, извините меня. Сибирь меня пугает, я говорю об этом без стыда. Я выбираю лабораторию…

Черкесов встал, взял пачку сигарет и предложил Юберу. Тот отказался, Черкесов закурил сигарету и снова сел.