Жара в Архангельске-2

«Может, и лучше, что он не приехал, — вяло подумала Олива, — Потому что если Майкл сам расскажет Ане, что я про неё написала в книге — мне тогда лучше вообще не жить…»

Звонок Майкла прервал их перебранку. Аня, переговорив с ним, вдруг неожиданно расхохоталась.

— Ты прикинь… — отсмеявшись, произнесла она, — Оказывается, мы перепутали вокзалы — он сейчас ждёт нас на Московском, а мы на Ладожском…

— Так я думала, мы тоже на Московском — каким это образом мы вдруг очутились на Ладожском вокзале?

— Надо было билеты посмотреть — там написано, что поезд прибывает на Ладожский вокзал…

Олива никак не могла взять в толк, почему это поезд из Москвы вдруг остановился на Ладожском вокзале, но, устав от бесконечных нервных потрясений, что выпали ей за последний год, списала все эти нелепости вокруг неё на собственную съехавшую крышу. «В конце концов, какая разница, почему так, — вяло подумала она, — Сейчас это несущественно, тем более после всего, что со мной произошло и продолжает происходить, я не удивлюсь и тому, если вдруг с неба посыплются красные тараканы, или Салтыков вдруг вырастет из-под асфальта…»

От размышлений её оторвал подъехавший Майкл. Поздоровавшись с подругами, он решил повезти их в центр, в Эрмитаж. По дороге Олива, пытливо заглядывая в глаза Майклу, пыталась определить его «реакцию», которой ночью пугал её Салтыков, но, как ни пыталась, ничего определить не смогла до тех пор, пока Майкл сам не начал этот разговор.

— Ознакомился с твоим произведением, — холодно кинул он Оливе, — Вчера ночью Салтыков, Мочалыч и Негодяев читали его вслух в скайпе.

— Каким образом Салтыков нашёл его? — спросила Олива.

— Думаю, в интернете это было нетрудно…

— А что, что там в книге-то? — полюбопытствовала Аня.

— Уууууу… Тебе лучше не знать…

— Может, всё-таки сменим тему? — занервничала Олива.

— Да зачем сменять, — усмехнулся Майкл, — Олива, наверно, теперь на седьмом небе от собственной знаменитости. Она ведь хотела стать знаменитой писательницей, хотела, чтобы её муру читали. Ну вот, в некоторой степени её желание исполнилось. Теперь её произведение читает и обсуждает весь Архангельск… Разве не об этом ты мечтала, Олив?

— Нет, неправда! — воскликнула Олива. Но оправдываться, равно как и всё опровергать было уже поздно.

— Ты всех конкретно подставила этой своей книгой! — воскликнула Аня, — Тебя вообще убить за это мало!!!

«Вот оно когда всё началось…» — обречённо подумала Олива.

Бомба замедленного действия, которая так пугала её своим тиканьем, наконец, взорвалась.

Ружьё, висевшее на стене на протяжении всей пьесы, наконец, выстрелило.

Всё закружилось в глазах у Оливы. Она стояла и чувствовала, как проваливается почва у неё под ногами.

А вокруг неё пестрели мосты, искрилась река, играло в отблесках солнца старинное здание Эрмитажа, цвёл и благоухал кудрявый Летний сад — так же, как год тому назад, когда начинался их с Салтыковым роман. Счастливое было время! А сейчас всё это окружающее великолепие лишь окончательно уничтожало в Оливе остатки человека, в том числе и желание дальше жить…

— Презирайте меня! Ненавидьте меня! — крикнула вдруг Олива, глотая обильные слёзы — Да, я подставила всех своей книгой. Да! Вы можете ненавидеть меня и презирать, я это заслужила… И когда я умру, можете забить мне в брюхо осиновый кол…

Она повернулась и, ни слова более не говоря, пошла прочь. Аня осталась стоять на месте, Майкл же пошёл вслед за Оливой.

— Куда ты идёшь? Вернись! — сказал он ей, как вдруг на его телефон пришла смска.

— Что там тебе пришло? Покажи мне! — потребовала Олива и взяла из рук Майкла телефон. Она инстинктивно угадала, что сообщение было от Салтыкова. Так оно и оказалось.

«Майкл, как настроение?»

Это её окончательно добило, если можно так назвать, точнее — укрепило в ней окончательно вызревшее у неё решение на «крайний случай». И вот теперь этот «крайний случай» наступил. Надо было спешить.

Олива опрометью бросилась бежать через дорогу, наперерез машинам. Она не видела, не осознавала, куда, зачем она бежит. На улицах был народ, полно народу. «Везде, везде люди… Куда мне спрятаться от них?..»

Попала на какую-то стройку, там был тупик. Увидела подворотню, юркнула в неё. «Тут никого нет… — отдышавшись, подумала Олива, — Значит, не найдут…»

Всё происходило как в ускоренной киноленте. С неба сыпались красные тараканы, из-под асфальта вырастали грибы, но Оливу ничего уже не удивляло.

«Доигралась, доигралась… Вот тебе и жара в Архангельске…»

Она быстро достала из кошелька лезвие бритвы — в последнее время она носила пару штук с собой везде — и быстро, словно боясь опоздать, перерезала руку вдоль и поперёк.

«Ха-ха, это ни капельки не больно…»

Кровь шла всё сильнее и сильнее. Олива скорчилась на асфальте, отставив перерезанную руку в сторону, стараясь, чтобы кровь стекала на асфальт, а не на её новые вельветовые брюки.

«А, впрочем, плевать — всё равно мне в них больше не ходить…»

Её била дрожь, она лежала, скорчившись, и улыбалась.

«Хорошо, хорошо… Спать, спать… Теперь всё позади…»