Жаркие оковы

Роуэн поспешил к спорящим мужчинам. Крестьянин вытянулся, силясь казаться выше, но и теперь выглядел не крепче тростинки на ветру, однако, по всей видимости, был готов скорее умереть на пороге, чем пропустить незнакомцев внутрь. За ним в полумраке Руна заметила бледное, испуганное женское лицо.

— В мой дом не войдет ни один англичанин! — решительно заявил крестьянин.

— Я в первую очередь бедный рыцарь Христа и Храма Соломона, — серьезно, почти торжественно произнес Роуэн. — И именем Бога прошу тебя о гостеприимстве.

— Хочешь сказать, что ты тамплиер? Приютить тамплиера — долг каждого христианина. Но ты не можешь…

Роуэн закатил рукав туники до самого плеча, обнажив необычный красный крест.

Крестьянин изменился в лице. В конце концов он все-таки смог закрыть отвисшую челюсть и, к удивлению Руны, низко поклонился.

— Простите меня, сударь! Я и подумать не мог… Простите! Помолитесь за меня!

— Помолюсь. — Роуэн положил руку на тощее плечо мужчины.

Крестьянин снова выпрямился, хлопнул пса по спине, чтобы тот убрался, и отступил в сторону.

— У меня это в голове не укладывается, — пробормотал Ингварр, выступая перед Руной, чтобы пройти вслед за Роуэном. — Я долго ждал, когда ты принесешь нам хоть какую-то пользу, и уже отчаялся дождаться этого дня.

Мужчины один за другим входили в дом. Крестьянин вышел на улицу, чтобы позаботиться о лошади Ангуса. Его жена и трое детей робко жались в углу, поглядывая на дюжину крепких воинов. Роуэн уверил их, что бояться нечего. Мужчины собирались переночевать в хлеву.

Дождь застучал по деревянной крыше. Руна радовалась тому, что наконец-то сидит у потрескивающего пламени очага. Крестьянка только что заметила девушку и вздохнула с облегчением. Кажется, присутствие Руны успокоило шотландку: среди дикарей была женщина, значит, все не так уж плохо. Дети принесли гостям сыр, хозяйка наполнила кружки элем и пивом, а миски — ячменной кашей из котелка. Мужчины расселись на двух скамейках и устланном соломой полу и принялись утолять голод. Ариен предпочел есть стоя.

После ужина Роуэн попросил крестьянку приготовить мазь. Календулы у нее не нашлось, но было много других сушеных трав, пучки которых Роуэн перебирал ловкими пальцами. Ариен с любопытством смотрел на него и слушал о целебных свойствах этих растений. Казалось, мальчик уже забыл, зачем они понадобились тамплиеру. Сердце Руны забилось чаще, когда она увидела, что ее брат не отрывает взгляда от губ Роуэна.

«Какие же они красивые!» — со вздохом подумала девушка.

Викинги быстро разошлись: все устали и хотели спать. Руну и Ариена уложили на чердаке. Хозяева дома скрылись в боковой комнатке. Остальные улеглись в хлеву или отправились на ночное дежурство. Сверри и Халльвардр решили спать на улице, в доме им казалось слишком жарко. Ради ночной прохлады они готовы были даже промокнуть под дождем. А Роуэн? Руна не знала, где он. Вероятно, тоже устроился на сене в хлеву.

Девушка приготовила для себя и для Ариена два мешка с соломой и начала осматривать одеяла. К счастью, ни вшей, ни клопов на них не было. Слава Фрейе! Шотландка даже дала им латунную лампу, чтобы они смогли улечься поудобнее. Вероятно, это была самая большая драгоценность, которой обладали эти крестьяне. Руна задумалась, не отдать ли женщине свой кулон. Вот только зачем он ей? Вряд ли крестьяне смогут его продать; скорее всего, их обвинят в краже. Сарацинский кинжал тоже был слишком дорогим, и Руна успела к нему привыкнуть. Завтра она попросит у Сверри оставить крестьянам один из его простых и практичных ножей. Они наверняка оценят такой подарок.

Где-то зашуршала мышь. В воздухе пахло свежей соломой, пылью и мазью, которой натерли Ариена. Утомленный долгой ездой, мальчик растянулся на соломе и тотчас же заснул.

Руна, напротив, долго не могла сомкнуть глаз, а потом ей приснилось, что она тренируется с Роуэном. Англичанин, словно туман, ускользал от ее ударов, и при этом улыбался так, что у девушки перехватывало дыхание.

«Прими мой вызов! Останься! Обними меня!»

Руне хотелось крикнуть ему эти слова, но ее губы как будто склеились. Внезапно перед ней вырос Ингварр, замахивающийся мечом. Девушка со злостью отразила его удар. О, эта ярость, и откуда она только взялась? Улыбка Ингварра была надменной. Холодной. Угрожающей. Он схватил Руну и притянул к себе. «Останься, обними меня, Вихрь…» Девушка хотела оттолкнуть Ингварра, но он тоже растворился в тумане.

Посреди ночи Руна проснулась и обрадовалась тому, что этот и другие странные, запутанные сны наконец-то закончились.

Кто-то разговаривал.

— Ариен? — сонно спросила девушка.

Но ее брат все еще спал. Доносившиеся до нее голоса были более низкими, чем у Ариена. Разговаривали внизу, в комнате. Это были Роуэн и… ее отец.