Жаркий Август. Книга вторая

Что-то начала бубнить в свое оправдание, нести какую-то нелепицу, а Никитка слушал, снисходительно кивая. Дескать, давай-давай родимая, выкручивайся, а я посижу, послушаю.

— Вась, — наконец перебил мои несвязные объяснения, — ты ничего не найдешь, ни здесь, ни у меня дома, ни где бы то ни было еще. Это закрытая информация, неужели ты думаешь, что она будет храниться вот так, у всех на виду?

— Нет, конечно, — печально вздохнула, возвращаясь на свое место и признавая свое поражение, — но попытка не пытка!

— Ты неисправима, — усмехнулся он.

— Я просто переживаю за тебя, и вообще не хочу никуда отпускать. Даже не представляю, как я без тебя буду.

— Все, закрыли тему. Нормально ты без меня будешь. К тому же, я не на край света уезжаю. Будем видеться как обычно.

— Обещаешь? — спрашиваю, недовольно надув губы.

— Обещаю, — произносит это так уверенно, что не могу ему не верить, — и чем обо мне без толку переживать, лучше бы занялась своей жизнью.

— Что с ней не так? — тут же насупилась, исподлобья глядя в его сторону.

— Все так. Если не считать того, что ты превратилась в настоящую затворницу, да еще и ворчливую, как бабка старая.

— Неправда!

— Правда, Вась, правда. И ты это знаешь.

— Не-прав-да!

— Напомни, когда ты вернулась домой? Месяц назад? Сколько раз за это время ты выбиралась из дома?

— Не помню, — раздраженно повела плечами.

— Зато я помню. Один! Ты выглядывала из своей берлоги один раз. В первый день, когда был вечер в честь твоего возвращения!

— Я на работу каждый день хожу!

— Умница-то какая! — насмехается надо мной, а меня это неимоверно злит.

— Мне хватает! И если, как некоторые, каждый день не ломлюсь из дома в поисках новых ощущений, это не значит, что я затворница.

— Серьезно? — все тот же глумливый тон, — и чем же ты дома занимаешься?

— Много чем! Не твое дело! — огрызаюсь, пытаясь поставить его на место. Только это бесполезное занятие. Если Ник решил докопаться, то его этим не остановишь.

— А мне вот кажется, что сидишь у окна в любимом уголке, обмотавшись старым пледом, и смотришь в окно, предаваясь самоедству.

Стопроцентное попадание! Злюсь еще сильнее.

— Не предаюсь я никакому самоедству!

— Да? А чему тогда предаешься? Воспоминаниям и мыслям о Тимуре?!

— Ник! — воскликнула в сердцах, — я же просила тебя никогда о нем не упоминать! Чтоб имени этого больше не звучало!

У меня даже мурашки вдоль спины побежали, стоило только разговору свернуть в это неприятное русло.

— Что не так с именем? Имя как имя. Тимур, — жестко повторяет, и у меня создается впечатление, что он специально заводит меня, злит. И у него это прекрасно получается, потому что, едва заслышав о своей бывшей "собственности", теряю над собой контроль. Потому что да! Думаю о нем каждый день, и по ночам снится. И в груди давит от противоречивых чувств. Скучаю по нему безумно. Почти так же сильно, как и ненавижу. И пока не удается с этим бороться. Завязла в нем так, что не могу выплыть.

— Не думаю я о нем ни хрена! Даже не вспоминаю! Разве что в страшных снах! И дома занимаюсь тем, что мне нравится. Читаю, отдыхаю. Планирую свое будущее.

— Врешь! — уверенно припечатывает он.

— Нет!

— И когда же будут видны результаты этого планирования? Когда появится прежняя Васька? Когда, наконец, перестанешь хранить никому не нужный целибат и займешься личной жизнью?

Вспыхнула как свеча. Я ни разу не говорила Никите, что нас связывало с Тимуром, как мы провели последние месяцы. Но Лазареву это и не нужно, сам обо всем догадался, все понял. И если в начале тактично молчал, обходя эту тему, то теперь высказал напрямую, задевая за живое.

— Никита! Не лезь, куда тебя не просят, — эта тема до сих пор под запретом. И так будет всегда. Потому что слишком больно.

— Серьезно? Сама суешь нос, куда не надо, а от меня ждешь сдержанности? Э, нет, родная. Так дело не пойдет, — взгляд стал суровым.

— Ты мне сейчас мстишь за то, что влезла в твой компьютер? — моему негодованию нет предела.

— Мне, по-твоему, делать больше нечего??? Я просто пытаюсь вытолкать тебя из твоей зоны комфорта, из той раковины, в которой ты закрылась.

— Отстать от меня! И от моего комфорта! — в сердцах хлопаю ладонью по столу.

— Даже не подумаю! И буду продолжать в том же духе, пока не увижу, что ты перестала себя загонять, и начала жить дальше.

Как же он меня в этот момент бесил! Просто неимоверно! Советчик, блин, хренов. Сам в неизвестно каком дерьме барахтается, а меня учит как жить!

Разозлил до такой степени, что хотелось назло ему выйти из дома и отправится гулять, хоть на всю ночь. Чтобы наконец замолчал, отстал со своими нравоучениями.

— Без проблем! Хочешь, чтобы я перестала сидеть дома? Запросто. Сегодня же куда-то отправлюсь.

— Молодец, — усмехается, пытаясь спрятать хитрый блеск в глазах.

Сучонок! Почему мне всю жизнь везет на сучат?!

— Куда отправишься? В магазин за хлебом?

Еще немного и начну рычать.

— Или может мусор выбросить? Или просто на крыльце постоишь, одной ногой переступив через порог? Рисковая ты девица, Василиса. Ой, рисковая! Может не стоит, вот так сразу в омут с головой? Может, лучше постепенно?