Жаркий Август. Книга вторая

Вчера специально провоцировал, неоднократно пытаясь вывести на эмоции. Бесполезно. Удержалась, хотя была на грани. Как иначе? Ты же вся такая собранная, деловая, умная-разумная. Интересно, сколько сил приходится тратить на поддержание образа? Ведь другой можешь быть. Видел собственными глазами, как с Никитой своим драгоценным общалась. Веселой становилась, когда не думала о том, что все нужно контролировать. В глазах огоньки лукавые, улыбка лисья, игривая, и смех искренний. Зачем это прятать? Почему, стоило только Нику исчезнуть из поля зрения, моментально превращалась в безмолвную статую? Эх, знала бы ты, насколько это раздражает.

Кожей чувствовал ее взгляд, но стоило только посмотреть на нее, отворачивалась, хмурясь, оттого что поймали за этим занятием. И так раз за разом. О чем она думает? Метания настолько очевидны, что становится не по себе.

Прошло еще десять минут в напряженной, выматывающей тишине.

Вась, хватит уже! Скажи, о чем думаешь! Прекрати издеваться над обоими. Ты же должна понимать, что в этой поганой ситуации решающее слово именно за тобой. Сделаешь шаг вперед, и многое изменится, если нет — то все так и останется на своих местах. Ты же знаешь это, чувствуешь, но упрямо молчишь. Или может, решила, что тебе этого не надо? Что все это ерунда, от которой проще отмахнуться, чем пытаться разобраться?

Будь обстоятельства другими, сам бы давно сделал этот чертов первый шаг, не задумываясь. Не в его правилах сидеть и отмалчиваться или ждать у моря погоды. Всегда напрямую, но сейчас связан по рукам и ногам, и от собственного бессилия зубы сводит.

Ситуация, сложившаяся вокруг них удерживала лучше, чем самые крепкие цепи и решетки. Хозяйка и раб. Хуже смертельного диагноза, и нет шансов на спасение. Казалось бы, даже намеков не должно возникнуть на какие-либо положительные эмоции по отношению друг к другу, позывов, а тут все наоборот.

Кто-нибудь может объяснить, как они вообще пришли к этому?! К сегодняшнему вечеру, где каждый на иголках, бросает друг на друга взгляды исподтишка, но молчит.

В голове не укладывалось, как мог увлечься хозяйкой. Как??? Уму непостижимо! Ненавидеть должен, люто, как и всех остальных до нее, а не получилось. Тихими шагами, неторопливо, забралась под кожу, незаметно став неотъемлемой частью. Нонсенс.

И вместо того, чтобы разозлиться и послать все на х*р, выкинуть из головы ненужные эмоции, сидит и отчаянно ждет, чтоб хоть что-то изменилось.

Будь он свободным, таких барьеров перед ним не стояло бы. Вперед и с песней, но сейчас все наизнанку, шиворот навыворот. Непонятно, сложно, на грани.

По телевизору показывают водопад, такой мощи и красоты, что сердце от восхищения замирает. Постоять бы рядом, вдыхая воздух, наполненный миллионами мельчайших брызг, чтобы в голове, наконец, прояснилось.

— Красиво, — произносит Василиса, озвучивая его собственные мысли вслух.

— Не то слово! — рассеянно согласился, любуясь картинкой, — такие места надо лично посещать, чтобы потом до конца дней было что вспомнить. Будь моя воля, с удовольствием бы там побывал.

— Так в чем проблема? Если хочешь — побывай, — в ответ Василиса лишь спокойно жмет плечами.

— Ага, прямо сейчас. Вот только вещи соберу и побегу, — ироничная фраза слетает с губ.

А что? Действительно, вот прямо сейчас соберется и как побежит… Буквально триста метров, чтоб потом хлопнуться на землю и корчиться в судорогах.

— Ну, сейчас — это вряд ли, а вот через пару-тройку месяцев вполне можно, — снова это показное спокойствие, от которого уже выть хочется.

Пара-тройка месяцев? У нее планы какие-то на тот период? Собралась путешествовать? Или что?

— Как у тебя все просто, — проворчал он, сжимая кулаки, от внезапно накатившего раздражения.

— И у тебя просто, — чуть слышно, на выдохе произносит Васька.

Угу! Прямо проще не бывает. По щелчку пальцев. Раз и готово!

Бросил на нее взгляд полный иронии и тут же отвернулся. Сидит, поджав губы, в глазах чуть ли не слезы стоят, и дышит так, будто кислорода в комнате почти не осталось. Хотя он и сам не лучше. Как на иголках, на раскаленной сковороде. Чувствуя ее напряжение, нерешительность.

Давай же уже, скажи что хочешь!

Черт, если она сама не начнет этот разговор, то руки так и окажутся связанными.

Слышит, как она набирает воздуха в легкие, сипло выдыхает, собираясь силами.

Давай!

Хочется встряхнуть, поторопить, заставить говорить, но с трудом сдерживает себя, понимая, что она на грани, но в любой момент может пойти на попятный.

Наконец раздался тихий сдавленный голос:

— Я подала документы на твое освобождение.

Словно мешком по голове, ломая хребет. Сердце ухнуло куда-то в живот, превращаясь в камень.

Что она сказала???

Ему послышалось? Слуховые галлюцинации? Хотел переспросить, но язык, словно к небу прирос, и нет сил пошевелить даже пальцем. Шок, смешанный с непонятным внезапным страхом.

Наверняка послышалось. А как иначе?

Все-таки развернулся в ее сторону и уставился мрачным взглядом. На бледное лицо, на дрожащие искусанные губы, на нервно сцепленные руки. Смотрит прямо перед собой, словно боится взглянуть на него.