Жаркий Август. Книга вторая

Я все надеялась, томительно изнывая от предвкушения. Умом понимала, что не стоит ждать, а все равно ждала. Наверное, к этому обстановка располагала. Звездная ночь, пустынный пляж, двое молодых людей.

Ничего не происходило. Разве что замирали оба, случайно соприкоснувшись руками. Или замолкали в самый разгар беседы, когда взгляды схлестывались, и торопливо отворачивались, делая вид, что ничего не происходит.

Невыносимо, мучительно, ломит в груди от смеси тоски, ожидания и разочарования, и безумной надежды. Потому что знала, чувствовала, что ему тоже не все равно. И хочется кричать, чтобы сделал хоть что-нибудь, и одновременно боялась этого.

Изнывала внутри, пытаясь сохранить приветливую довольную маску. Не знаю, получалось или нет, но надеялась, что ночная тьма скрывает лихорадочно блестящие глаза и пунцовые щеки.

Чуть позже, когда стало прохладно, поехали домой. Опять молча. Он следил за дорогой, а рассеяно скользила взглядам по пролетающим за окном темным силуэтам деревьев.

Пусть так ничего и не произошло, но что-то между нами сегодня все-таки неуловимо изменилось, сдвинулось с мертвой точки. Я это знала.

Глава 16

Внутри полный диссонанс, разлад, и непонятно, что делать дальше, как поступить.

Видел, чувствовал, что между ними искрит притяжение. Да и как тут не почувствовать, когда каждое слово, каждый звук на грани. Каждый взгляд, как разряд по оголенным проводам, а от любого, даже мимолетного, прикосновения огонь в крови и крышу сносит. У обоих. Взаимно.

Видел, как Васька отступает, пытается бороться с собой, но ни черта у нее не выходило. Как и у него.

В одной комнате с ней не мог находиться. Хотелось схватить, прижать к себе, зарыться лицом в волосы, вдыхая ее аромат.

Только какой в этом смысл? Зачем?

У них есть два месяца, а что потом?

Правильно, ничего. Он уедет к себе, она к себе. И все.

И если сделать этот шаг навстречу, переступить через барьер, который они сами старательно воздвигают, то потом будет только хуже. Больнее.

Тимур прекрасно понимал, что это — не мимолетная увлеченность, внезапно вспыхнувшая между ними, не всплеск черной страсти. Все сложнее, глубже. Проросли друг в друга так глубоко, что уже не разорвать эту связь ничем. И если еще сейчас дать слабину, став ближе, то увязнут настолько, что не будет сил выплыть. Хреново будет обоим, когда настанет время расстаться.

И, наверное, Ваське даже больнее, потому что она из тех, с кем может быть только серьезно. Она — не беспечная стрекоза, которая с головой бросается в интрижку, а потом, поправив платье, с улыбкой идет дальше.

А он ничего не мог ей дать, даже если бы очень сильно захотел, потому что его самое большое желание — вернуться домой, а все остальное меркнет перед этим.

Так зачем ее обижать? Делать больно, срываясь, давая волю своим желаниям? Он же все равно уйдет, не жалея, не оглядываясь.

Но, несмотря на стремление сдержаться, сохранить рамки, воздвигнутые ими же самими, все равно тянулись друг к другу. И если днем еще получалось избегать лишних контактов, отвлекая себя делами, то вечером все шло под откос. Вместе, рядом, забывая обо всем. Могли часами сидеть на крыльце, просто разговаривая обо всем на свете. Или до полуночи колесить на машине, то снова навещая полюбившийся пустынный пляж, то доезжая до яркого центра города. Или просто дома, удобно расположившись в гостиной.

Тимур головой понимал, что не нужно этого делать, что чем больше они друг в друге растворяются, тем хуже будет потом, но ничего не мог сделать. Сила воли, решимость держаться в стороне отступали, стоило только снова услышать ее голос и увидеть сияющие глаза. С этим просто невозможно бороться, проигрывал, стоило только начать. В мозгу неустанно пульсировала мысль: "Остановись". Будучи наедине с собой, понимал, что это правильно, искал способ прекратить безумие и не находил. Все, что он мог сделать — оттолкнуть ее, как обычно повести себя по-свински, чтобы сама отвернулась. Но не хотелось, все внутри сжималось, когда думал о таком варианте развития событий. Не мог обидеть, сделать больно, хотя и понимал, что потом, скорее всего, будет больнее и обиднее. И шаг навстречу сделать не мог — не нужно это, не честно по отношению к ней.

Тот день начался как обычно. Утро, завтрак, работа. Потом обед, и снова сад. Все как обычно.

В привычную схему не вписалось только одно — внезапно начавшийся ливень. За каких-то пять минут ясное небо заволокло темными тучами, раздались торопливые грозные раскаты грома, заполыхали яркие вспышки и полил дождь. Да такой, что пока бегом добрался из сада, до дома — промок до ниточки.

На дальнейшей работе в саду можно было поставить крест. Даже если ливень закончится так же внезапно, как и начался, то все равно трава, деревья, земля — все сырое. Только измочишься и перемажешься, пока пытаешься хоть что-то сделать.

Поэтому он переоделся и вышел из своей комнаты, намереваясь выпить чего-нибудь горячего.