Жажда

Я заметил, что девушка довольно хорошенькая: смуглая кожа, черные живые глаза, чувственные губы, высокие скулы, точеный носик. Пожалуй, ее можно было даже назвать красавицей.

– Меня зовут Вирджини Лювье, я служила горничной у мадам Ауниц, пока… – губы у девушки предательски задрожали, – пока она не умерла.

– Может, нам будет удобнее говорить в гостинице? – предложил Мериме, распахивая дверь. – Мы с господином Инсаровым обосновались здесь и не жалуем полицейский участок.

– Хорошо, только умоляю, выслушайте меня!

Мы вошли в заведение.

Леонтий поднял на нас глаза.

– Вижу, вы нашли господина полицейского, – проговорил он, обращаясь к девушке.

– Да, к счастью, – сказала та.

Я подошел к стойке, подался вперед и шепнул:

– Это она приходила?

Леонтий кивнул в знак согласия.

Меня удивил столь поздний визит девушки, но, вероятно, у нее просто не было иной возможности выбраться из дома.

Мы поднялись в мой номер. Я зажег свечи в канделябре и приоткрыл окно, чтобы впустить немного ночного воздуха. Мериме подвинул стул поближе к Вирджини Лювье.

– Прошу вас, садитесь, – сказал я, запирая дверь. – И рассказывайте все подробно. Не беспокойтесь ни о чем, мы вас слушаем. – Я видел, что девушка находится в нервном возбуждении, и старался говорить как можно спокойней.

Можно было попросить у доктора настойку лауданума, но он не любил тратить свои снадобья без острой необходимости. Кроме того, я опасался, что спиртовой раствор опия подействует на девушку слишком уж сильно.

Вирджини Лювье села. Мы с Мериме расположились напротив. Доктор снял очки и в сотый раз за день принялся не спеша протирать их платком.

– Может, вы сначала расскажете нам, как обнаружили тело своей хозяйки? – предложил я девушке и достал из ящика стола бумагу, перо и чернильницу. – Чтобы сразу покончить с этим.

– Будете записывать? – с тревогой спросила горничная.

– Разумеется.

– Хорошо, господин следователь. В то утро я поднялась в спальню мадам, хотела сказать, что завтрак готов, но на стук никто не ответил. Я решила, что хозяйка еще спит, и зашла, чтобы разбудить ее, однако в комнате никого не оказалось.

– Кровать была застелена? – осведомился Мериме, цепляя на нос очки.

– Нет, господин доктор, как это могло быть? Мадам не застилала свою постель, это моя работа.

– Да-да, конечно. Продолжайте.

– Так вот, мадам в спальне не было. Я отправилась ее искать, обошла весь дом и сад, но никого не нашла. На мои крики хозяйка не отвечала. Тогда я подумала, что она вышла за ворота, и решила пойти посмотреть. Когда я приблизилась к ограде, мне показалось, будто невдалеке что-то белеется – словно человек лежал в траве. Я подумала, что хозяйке стало дурно, и поспешила к ней на помощь. Вот тогда я и увидела… – Вирджини Лювье замолчала, прикрыла лицо руками.

Мериме встал, подошел к своему саквояжу, достал из него пузырек.

– Это было давно, – сказал он, налил в стакан капли и разбавил их водой из графина. – Успокойтесь. Все уже прошло. Вот, держите. Выпейте, и вам станет легче.

– Спасибо, доктор, – девушка приняла у него из рук лекарство. – Вы не представляете, что я пережила в ту минуту! Да и потом тоже.

Она немного успокоилась, поправила прядь, выбившуюся из-под платка и упавшую на бровь, потом продолжила:

– Вы хотите еще что-нибудь знать о том утре, господин следователь?

– Граф был дома, когда это случилось?

– Да, господин Ауниц и послал меня за мадам.

– Вот как?

Девушка кивнула.

– Не хочу показаться нескромным, но это важно. Мадам с супругом спали порознь?

Горничная вернула Мериме стакан и ответила:

– Вообще-то нет. Но вечером накануне у них вышла ссора, и мадам легла в спальне для гостей. В той, что с зелеными обоями и где из окон видны яблони.

– Вы не знаете, из-за чего была размолвка?

– Нет, господин следователь. Я не имею обыкновения подслушивать под дверьми.

– Ну что вы, мадемуазель, я ничего такого не предполагал. Но, может, вы слышали что-то случайно? Это могло бы оказаться важным для расследования, понимаете?

Вирджини Лювье кивнула и проговорила:

– Да, но уверяю вас, я знаю лишь то, что они поссорились. Это было заметно по ним, особенно по мадам. Но я не знаю причины.

– Хорошо, мадемуазель Лювье. Думаю, это все. Перейдем…

– Прошу прощения, – перебил меня доктор. – Могу я тоже кое о чем спросить?

Девушка вопросительно взглянула на меня. Я кивнул.

– Прошу вас.

Мериме улыбнулся горничной и произнес:

– Я обратил внимание, что у вас французская фамилия, но выглядите вы скорее как испанка, да и говорите с легким акцентом.

Надо же, а я, конечно, этого не заметил. Мои познания во французском языке ограничивались гимназическим курсом.

– Мой отец, француз, женился на испанке, – ответила Вирджини Лювье. – Я довольно долго жила близ Мадрида.

– Благодарю вас за то, что утолили мое любопытство. Физиогномистика – мое хобби, – соврал Мериме.

– А теперь будьте добры, скажите, зачем вы хотели меня видеть, – сказал я.

На лице девушки отобразилось смятение.