Жажда

– Это произошло сегодняшней ночью, господин следователь! Мне не спалось – после смерти хозяйки со мной это случается – и я подошла к окну, чтобы подышать свежим воздухом. Говорят, это помогает от бессонницы. Но когда я отдернула занавеску, то увидела нечто такое, что заставило меня отшатнуться. То есть, по правде говоря, вначале я смутилась, а потом уже пришла в ужас. – Вирджини Лювье сделала многозначительную паузу.

– И что же вы увидели, мадемуазель?

– Мужчину! – торжественно произнесла горничная. – Абсолютно голого! – Она замолчала, ожидая нашей реакции.

Признаться, я был растерян, поскольку подобного заявления ожидал менее всего.

– Вас это так напугало? – спросил Мериме.

– Нет, господин доктор, – ответила горничная, краснея. – Это меня лишь смутило. А напугало то, что этот человек весь был покрыт крестами.

– В каком смысле? – спросил я.

В самом по себе факте появления обнаженного мужчины на территории графского поместья я не был склонен видеть особого повода для беспокойства. У нас на святой Руси иной раз и не такое случается. Но вот упоминание о раскраске этого субъекта показалось мне любопытным. Оно заслуживало моего внимания.

– Кресты были нарисованы по всему телу, – пояснила горничная. – А на спине и груди они были особенно большие.

– Вы ведь хорошо его разглядели, мадемуазель? – спросил доктор.

– Что вы хотите сказать?! – Вирджини Лювье вспыхнула.

– Только то, что этот человек, должно быть, находился очень близко от вас, – поспешно ответил Мериме.

– Светила луна.

– Понимаю.

– Что он делал? – осведомился я.

– Промчался у меня под окнами. Как будто убегал от кого-то.

– Быстро?

– Очень! На спине у него болталась какая-то палка.

– Вот как? – оживился Мериме. – Что за палка?

Горничная пожала плечами.

– Не знаю, доктор. Я очень испугалась. Боялась, что он меня заметил. Но этот человек, слава богу, на окна не глядел.

– Что вас так напугало? – спросил я.

Вирджини Лювье смущенно опустила глаза.

– Вдруг это какой-нибудь колдун или что похуже? – пролепетала она.

Мы с доктором украдкой переглянусь.

– Едва ли колдун стал бы рисовать на себе кресты, – заметил Мериме. – Ему это как-то… не по чину.

– А добрый христианин не стал бы бегать голышом по чужим владениям, – не растерялась девушка.

– Совершенно справедливо, – согласился я. – А его лица вы не разглядели?

Горничная покачала головой и ответила:

– Дело в том, что на лице у него тоже был нарисован крест. Поперек глаз и лба, – девушка показала на себе, как именно соединялись линии. – Поэтому я не узнаю этого человека, даже если увижу его еще раз.

– Понятно. И что вы сделали, когда он пробежал мимо?

– Пошла и разбудила нашего лакея, а тот поднял хозяина.

– Что же предпринял господин Ауниц?

Вирджини Лювье недовольно поджала пухлые губки и произнесла:

– Хозяин отнесся к этому на удивление спокойно. Сказал только, чтобы я все изложила вам.

– Так это он вас послал?

– Да, разумеется. Но днем я вас не застала и вернулась в имение. Хотела снова прийти завтра, но не могла найти себе места. Я должна была все выложить. Это ведь важно, не так ли? – Девушка взглянула на меня с надеждой.

Она явно опасалась, что мы станем потешаться над ней.

– Вполне возможно, – сказал я. – Пока рано делать выводы.

– Вы ничего не записали. Про того мужчину.

– Ваши слова я запомнил, не волнуйтесь.

Вирджини Лювье с явным сожалением взглянула на листок. Должно быть, бумаге она доверяла больше, чем человеческой памяти.

– У вас нет предположений о том, кто мог находиться в саду этой ночью? – спросил Мериме.

– Никаких, доктор. Но ведь я здесь недавно и почти не выхожу из дома.

– Кстати, мадемуазель Лювье, почему ваши хозяева ведут такой замкнутый образ жизни? – спросил я.

– Не знаю, господин следователь. Они наняли меня через агентство «Дом и хозяйство» всего три месяца назад.

– Вас не удивляло такое поведение Ауницев?

Девушка пожала плечами и сказала:

– Они хорошо платили, мадам была ласкова, работа не обременительна. Зачем забивать себе голову? Наверное, они привыкли находиться в свете, и деревенские жители казались им скучны.

– У вашей хозяйки не было причуд? – спросил я. – Она выглядела здоровой?

– Да, вполне.

– Вы не считали ее сумасшедшей?

Глаза у горничной округлились.

– С чего бы, месье?

– Мало ли.

– Когда мадам ссорилась с мужем, то выходила из себя, но не сильнее, чем это делают другие женщины в подобных ситуациях. Я ведь работала в разных семьях и многого насмотрелась. Могу сравнить.

– Как часто происходили ссоры между супругами?

Вирджини Лювье покачала головой и ответила:

– Может, раз в неделю, в две.

– Из-за чего?

– В основном из-за пустяков. Вы же знаете, как говорят здесь, в России. Милые бранятся, только тешатся, – горничная улыбнулась.

Еще я знал, что иногда мелкие и незначительные на первый взгляд ссоры скрывают серьезное недовольство супругов друг другом.

– Когда они поженились? – спросил Мериме.

– Насколько я знаю, со дня свадьбы прошло не больше года.

– Что ж, – я ободряюще улыбнулся. – Есть еще что-нибудь, что вы хотели бы мне сообщить?

– Нет, господин следователь, – девушка встала. – Я, пожалуй, пойду.