Жажда смысла. Человек в экстремальных ситуациях. Пределы психотерапии

По нашему мнению, такая маргинальная позиция Петцольда по отношению к концепциям смысла и духовности у этих авторов неправомерна: многое из того, что он описывает в своей ноотерапии как новое и обозначает иными понятиями, уже было сказано до него.

Цель ноотерапии заключается в том, чтобы пациент «научился понимать себя в контексте целой жизни». При этом терапевт «как правило, лишь спутник, живое зеркало, партнер в диалоге, соучастник формулирования вопросов духовной жизни, спутник в поиске до того момента, когда он становится не нужен… тогда поле терапии однозначно будет оставлено, произойдет переход и начнется поиск духовного учителя, роль которого терапевт может принять на себя крайне редко» (Petzold, 1991, S. 58).

Ноотерапия описывается как своего рода поиск в пути, который в итоге приводит к внутреннему учителю, когда никто внешний уже не нужен в этой роли, в соответствии с буддистским парадоксом: «Встретишь Будду – убей его».

Один из важных вопросов, поднимаемых в ноотерапии, – как выразить словами духовное измерение жизни. Петцольд ссылается здесь на знаменитые слова Витгенштейна: «О чем невозможно говорить, о том следует молчать». Петцольд видит задачу ноотерапевта в том, чтобы, несмотря на рациональные порывы к упорядочению, «позволить безмолвию быть». В процессе терапии по Петцольду терапевт и пациент прикасаются к довербальным переживаниям изначального доверия и взаимосвязанности всего со всем, в которых искатель должен найти свой собственный, персональный ответ (Petzold, 1991, S. 64). Роль ноотерапевта состоит не в толковании или обучении, напротив, он молчаливо присутствует в межличностном пространстве, готовый иметь дело с важнейшими вопросами и позволяющий им здесь появиться.

Особенность ноотерапии состоит в том, что при всей невыразимости «ноэтического» необходимо дать ему место и придать ему образную форму. Когда в терапии достигается определенный предел, начинает звучать невыразимое и таинственное. При этом Петцольд считает, что гуманистическая, трансперсональная, райхианская и юнгианская психологии берут на себя суррогатную функцию, интегрируя в себя сферу духовности. По его мнению, духовность явно отличается от «самореализации». Мы не считаем этот упрек справедливым и видим как раз именно в нем опасность искусственного расщепления личности на части, которые на самом деле взаимосвязаны.

Петцольд считает, что ноотерапия начинает принципиально новый процесс, который больше не является собственно терапией, так как здесь больше не может быть терапевтического влияния и целеполагания, а есть лишь следование за другим, сопровождение и готовность предоставить «свободное пространство». «Критическим моментом ноотерапии является момент перехода, когда терапия прекращается и начинается новый путь (дэ[43], йога), духовная тропа, превосходящая терапевтический диалог и дискурс бессознательного, стремление к самореализации. Нельзя пропустить этот момент… и если он пройден, терапевт больше не может претендовать на право

вести пациента туда, где сам никогда не был; или он не может сопровождать его туда, куда терапевту еще нет доступа; часто он даже не может следовать

за ним» (Petzold, 1991, S. 65).

Почему Петцольд называет этот совместный путь двоих ноотерапией, непонятно; он больше запутывает, чем объясняет: «Здесь требуется новое качество ведения процесса, за рамками того, что является терапией и того, что она может». Базовая позиция терапевта предполагает отсутствие намерений, собственный подобный опыт, то есть «он сам должен быть в пути» (Petzold, 1991, S. 69), как этого требовал уже Дюркгейм. «Предполагается, что сам терапевт понимает значение ноэтического и прикладывает собственные усилия к тому, чтобы вести духовную жизнь, к тому, чтобы находить смысл в бытии-здесь – свой смысл, но вместе с другими» (Petzold, 1991, S. 58). Это требование можно было бы предъявить к терапевтам и в рамках традиционной психотерапии, ведь мы читали еще у Фрейда, что можем помогать клиентам лишь в той мере, в какой нам позволяют это наши комплексы. «Выгоревший» психотерапевт, который вытесняет собственное переживание кризиса смысла и прячется за цинизмом, предложит сомнительное «лечение» не только в рамках ноотерапии. И мы желаем каждому психотерапевту, чтобы во время тренинг-анализа были сделаны попытки найти узор смыслов собственной жизни и стали возможны переживания смысла в своей реальной жизни.