Железные франки

Усама обреченно перенял кубок, стараясь не дотрагиваться до жирных отпечатков, оставленных пальцами франджского барона. Однако не успел он пригубить вино и отставить чашу, как сосед вновь долил до краев низкопробного напитка, в котором отсутствие букета забивалось пряностями и сахаром. Прижав с благодарностью руку к груди, Усама учтиво заметил:

– Еще древние греки учили великому искусству – софрасине, умеренности. Все хорошо в меру. Знаменитый персидский врач ибн Сина говорил:

Вино – наш друг, но в нем живет коварство:Пьешь много – яд, немного пьешь – лекарство[4].

Не дослушав переводчика, сосед захохотал и потянулся обниматься, обдавая эмира смрадным дыханием:

– Говорят, ваш Занги сам великий пьяница? А отрок у нас почему ничего не ест?

И, потянувшись через стол, доброхот пальцами подхватил с общего блюда и брякнул в тарелку Мурхафа половину заячьей тушки, щедро приправленную чесноком и горчицей.

– Отец, я обязан это есть? – Юноша искривился от отвращения. – Пища франджей – самая противная, которую я пробовал в своей жизни.

– Обязан, сын мой, обязан. Утешься тем, что хозяин утверждает, что у него египетский повар и они никогда не подают свинину. Мы оба обязаны всё это выдержать, – сурово ответил ему отец. – Зато ты наглядно убедился в превосходстве не только нашей веры, но и обычаев.

В ночь перед подписанием договора атабек много молился, затем призвал к себе своего советчика Усаму:

– Что скажешь, верный мой друг? Девятая сура Корана велит нам бороться с укрывателями истины, пока они не покорятся и не будут смиренно платить джизью – подушную подать. Не навлечет ли договор с этими многобожниками гнев Аллаха на нас?

Муин ад-Дин снял тюрбан, на плешивой голове встали дыбом редкие, всклокоченные седые прядки. Без чалмы на лице властителя ясно обозначились запавшие щеки, темные круги и мешки под глазами. Конечно, хитрый мамлюк заключит любой спасительный договор, но никто еще не подписал договора со смертью. Старику, пожалуй, недолго осталось, напрасно он волнуется по поводу грядущего. А вот ему, Усаме, необходимо подумать о собственном будущем.

– Милостивый и справедливый господин мой, Пророк Мухаммед заключал договор даже с язычниками-курайшитами, – успокаивающе поднял ладони Усама. – Та же девятая сура повелевает выполнять договор, заключенный с многобожниками, пока они первые не нарушат его. Поскольку необрезанным злодеям предписано уничтожать нас, они непременно сами нарушат договор, как только это им покажется выгодно. Да исказит Аллах их образы и да погубит их счастье! Помимо отваги в бою, они лишены каких-либо человеческих достоинств.

Мамлюк задумчиво перебирал субха – четки с девяноста девятью яшмовыми бусинами.

– Однако в союзниках, предназначенных защитить нас от Занги, отвага – весьма желанное нам качество.

– Да, на поле боя франджи – самые умелые и стойкие воины среди всех людей, – признал Усама. – Но разве не происходит эта доблесть от самолюбия и боязни бесславия?

– Да пусть она происходит хоть от тех гор золота, которыми я обязуюсь оплачивать их помощь! – махнул Муин ад-Дин рукой, унизанной драгоценными перстнями, но потерявшей силу юности. – Пусть грех этого союза падет на голову самого Имад ад-Дина, ибо в нем виновен этот пьяница-апостат, находящийся вне черты веры!

Увы, правитель, у которого больше денег, нежели воинов, не может быть слишком щепетильным в выборе сторонников. Но если он не щепетилен, то разве останется он им верным? Рабское происхождение мамлюка рано или поздно скажется. И правитель Дамаска тотчас подтвердил Усаме, что единственное, чему он предан, – это самосохранению:

– Но, поскольку невозможно ожидать истинной верности нашему договору от слуг креста, будет только разумно втайне отправить к Занги надежного человека…

Сказал и бросил косой вопрошающий взгляд из-под мохнатой брови. Его друг и советчик Усама понял своего повелителя с полуслова и поклонился, прижав руку к груди:

– Ради моего господина, я с радостью возьму на себя весь риск этой миссии.

Да, ибн Мункыз будет благоразумен и поспешит в путь. Отныне судьба немощного Муин ад-Дина зависела от поганых неверных, в то время как аль-Малик аль-Адиль Занги захватывал одну крепость за другой. Неспособный защитить себя всегда окажется обузой союзникам и соблазном врагам. Пожалуй, настало время осторожному Усаме обрести себе более успешного господина. Пророк сказал, что, когда человек заявляет, что другой – апостат, один из них действительно апостат, но кто – неизвестно. В этом случае, похоже, что оба, так как и Муин ад-Дин и Занги – сунниты. Так что Усама не станет спешить с осуждением почтенного Занги, да помилует его Аллах.