Железные франки

Дабы дожить до возраста мудрости, в котором пишутся назидательные воспоминания, пора ибн Мункызу сменить дамасский дом на песке на незыблемую скалу Халеба. А если Занги не обрадуется его возвращению, Усама с облегчением покинет неспокойную Сирию и направится ко двору неописуемо богатого и изысканного Фатимидского халифата. В конце концов, весь этот джихад против многобожников – суннитская затея, не сулящая ему, арабскому эмиру-шииту, никакой прибыли. Но пока Левант полон множества враждующих властителей, образованный, обходительный, любящий мудрость и далекий от предрассудков Усама сможет везде чувствовать себя как дома. А что касается преданности, справедливости и самоотверженности – они непременно победят в его будущих сочинениях.

Договор о поддержке и взаимопомощи Иерусалима с Дамаском был заключен и торжественно подписан. Магометане отбыли, произведя хорошее впечатление и оставив приятные воспоминания и заложников. Союз, за который атабек Дамаска продолжал щедро выплачивать франкам каждый месяц по двадцать тысяч золотых динаров, оказался крепче, чем предполагал Усама, поскольку остановил завоевания Занги.

Поздней осенью, как призрак неотпетого, в Киликии вновь возник неуемный василевс, вновь потребовал, чтобы франки отправились воевать с тюрками под его началом. Раймонд раздраженно ударил правым кулаком по левой ладони:

– Сдается, он будет приставать к нам с ножом к горлу, пока мы его не полюбим.

Это означало – вечно. Одновременно Иоанн заявил Фульку, что намеревается посетить Святой город, а когда король Иерусалимский учтиво попросил ограничить сопровождающее императора войско, дабы не разорять постоем франкские земли, грек непреклонно ответствовал, что в его походах императорская армия всегда покрывала собой всю землю от горизонта до горизонта. Каким-то образом византийцы умудрились приобрести репутацию людей утонченных и вежливых, но франки постоянно сталкивались с их надменностью и грубостью. Ответ автократора насторожил самых доверчивых. Оба – Фульк и Раймонд – отвергли требования греческой империи.

Услышав заносчивый ответ западных дикарей, Иоанн затрясся от гнева, запустил драгоценным хрустальным кубком в голову невезучего вестника. Неужто латинские варвары готовы погибнуть, лишь бы не оказаться под мудрым и милостивым правлением ромейского императора?! Но начинать карательный поход перед суровой зимой невозможно. Василевсу по опыту известно, что Антиохия может выстоять долгую осаду, а вдалеке от своих земель греческой армии туго придется под проливными дождями и пронзительными ветрами сирийской зимы. Поэтому ромей лишь разорил окрестности Антиохии и отошел в Киликию, поклявшись вернуться весной. Шел слух, что Комнин разрабатывает подробные планы завоевания уже не одной Антиохии, но и всей Палестины.

Как всегда, своим появлением византийцы ненадолго отпугнули сарацин, но едва греки скрылись за хребтами Киликийских гор, над княжеством, как коршун, вновь закружил хищный атабек Мосула и Алеппо, принялся грабить направляющиеся в Антиохию торговые караваны, нападать на крепости и сжигать посевы.

Время в княжеском замке неслось бешеным галопом от поста к святым дням сквозь мирные времена и ползло перегруженным обозом в дни военных походов Раймонда. Констанция научилась не думать о тревожном, не печалиться о грядущих бедах, помнить, что Господь будет судить по намерениям и усердию, а не по последствиям. Старалась в самые краткие промежутки спокойствия наслаждаться любовью, счастьем и благоденствием, не откладывала радость и празднества до окончательной победы.

Зимой выдали замуж Изабель дю Пасси. В самый срок: девица все чаще и охотнее выслушивала шутки и нежные слова Юмбера де Брассона.

– Изабо, он младший сын, у него ничего нет…

Капризница уперлась, как овца в воротах:

– Мне это не важно.

Только у дамы Филомены хватило духа заявить напрямик:

– Дамзель дю Пасси, не витайте в облаках. Де Брассон жениться не собирается.

Изабо убивалась так, словно овдовела, и Констанция непременно заставила бы непутевого оруженосца оценить выгоды освященного церковью союза с ее протеже, но за любимчика вступился князь, заявил, что не станет обязывать неопытного юношу доедать многими надкусанный пирог.

Избранником Изабо стал Эвро де Бретолио. Счастливчик был не молод, не богат и не особо пригож: с толстым брюхом и тонкими ногами, бледный, с жирными черными прядями, свисающими на низкий, прыщавый лоб. Но заполучить руку прекрасной дю Пасси ему очень помогло то, что из всех мужчин, заглядывавшихся на Изабель, он все же оказался самым молодым, богатым, красивым и – что уж скрывать! – единственным, готовым жениться на девице после скандальных разоблачений, связанных со свержением Домфорта. Но даже Бретолио, и тот моргал, сопел и упорно отмалчивался, пока Констанция не пообещала дать в приданое подруге мельницу на притоке Оронтеса и виноградник на южном склоне.