Железный тигр

Это было чудесно или почти чудесно. Дело в том, что в самые неподходящие моменты в моей голове вдруг с бешеной скоростью начинали крутиться мысли о Синосе, Андреасе Павло и старой немецкой схеме.

— Неплохо, — спустя некоторое время сказала она. — Но и не очень-то хорошо. Я не хочу, чтобы в один из самых прекрасных моментов в жизни ты думал совсем о другом.

— Я говорил же тебе, что я на закате.

— Уж он-то у тебя точно наступит, — улыбнулась она. — Единственное, что тебе нужно, это немного сконцентрироваться.

А перед моими глазами вновь предстала карта с изображением Центрального пролива и злополучного острова.

— Ты бы видел себя, — сказала Сара. — Давай выбрось все из головы.

— Хорошо. На этапе первом — высаживаюсь на остров. На этапе два — проникаю в форт, Я тебе уже рассказал о втором этапе и что высаживаться буду на южный берег со стороны Центрального пролива.

— Да. А какие при этом возникают проблемы?

Я кратко изложил ей их суть:

— Надо будет избежать патрульных катеров, не подорваться на подводных минах, не нарваться на береговую охрану, часовых и патрульных собак. И к тому же не засветиться перед неусыпным оком радаров.

— И всего этого можно избежать, если добраться до острова под водой. Это ты сам упомянул еще там, в каюте, когда объяснял суть второго этапа.

— Да, но под воду надо будет погрузиться с какого-нибудь плавучего средства, — спокойно пояснил я. — А любое судно, которое остановится в Центральном проливе, немедленно будет подвергнуто досмотру патрульными катерами.

— Но Киазим позавчера работал в том месте, и никто его даже не потревожил.

— У него лицензия от министерства в Афинах на подводные работы, — сказал я и замолк.

Чайка, неожиданно вынырнув из расселины горы, словно яркая белая вспышка, пролетела на фоне темно-серой скалы. Лицо Сары вновь помрачнело.

— Но имею ли я право втягивать Киазима в это дело? — медленно произнес я.

— Я бы дала возможность Киазиму решить самому.

— Нет. — Я качнул головой. — Это будет нечестно с моей стороны. Он мне многим обязан и это знает. Я поставлю его тогда в безвыходное положение.

— Послушай, ты спас ему жизнь, не так ли? — возразила она, и в ее голосе я уловил твердые нотки. — Почему бы ему не спасти твою? На мой взгляд, он здесь единственный, кто бы смог оказать тебе реальную помощь.

Теперь я понял Сару. Она хотела, насколько это возможно, максимально обезопасить мою жизнь и для этого не нашла ничего лучшего, как прибегнуть к помощи Киазима. В ней заговорил голос женщины, которая, когда затрагиваются ее интересы, становится хладнокровной и жестокой.

Я глубоко вздохнул и взял ее руку:

— Ну хорошо, я его попрошу.

— Я всегда тебя считала разумным человеком.

А был ли я таковым? Может быть. Но я уже чувствовал себя ужасно виноватым.

Мы оставили моторку у наклонной площадки старого пирса и отправились на поиски Киазима. На палубе "Сейтана" его не было. По пояс голые, все в поту, Абу и Яасси усердно трудились над обшивкой катера. Но Киазима с ними тоже не было. Его сыновья сообщили мне, что отец отправился в поселок выпить, и, застенчиво, с нескрываемой симпатией глядя на Сару, прозрачно намекнули еще на три заведения, где его можно было найти.

Мы нашли Киазима во втором из них. Он играл в домино в компании двух очень пожилых седовласых мужчин, известных когда-то ловцов губок. Когда мы с Сарой вошли, он нас не заметил, и мы тихо расположились в углу под виноградными лозами в ожидании окончания партии.

Когда закончилась игра, Киазим громко и раскатисто расхохотался. Его смех был похож на раскаты грома в горах. Победу, как я понял, одержал один из тех двоих, похожий на Киазима.

— Мне страшно не везет, — проревел Киазим и поднялся, хлопнув с размаха по столу рукой. — Выпивка за мой счет, желаю всем хорошего здоровья.

Он собрался было уходить, но тут заметил нас, и его лицо озарила улыбка:

— Эй, Джек, детка! Рад тебя видеть в благопристойной компании.

Киазим кликнул официанта, подошел к нашему столику и взял обе руки Сары в свои.

— Позвольте поцеловать ваши ручки, — попросил он, что тут же и сделал. — Вы самая красивая женщина в мире.

— Принимаю ваш комплимент, — сказала она. — И безо всяких оговорок.

Официант принес холодную как лед бутылку "Марко". Киазим сам разлил вино по стаканам и, глядя на нас с Сарой, произнес тост:

— Крепкой вам любви, дорогие друзья, и долгих лет жизни.

Это был старый турецкий тост, в данной ситуации несколько неуместный. Сара под столом крепко сжала мою руку.

— Боюсь, что такого не случится, — ответила она и отпила немного вина из стакана.

Бог мой, я сразу подумал, что она собирается рассказать ему о себе. Но Сара, поставив на стол стакан, нахмурилась и добавила:

— Джек полон решимости лишить себя жизни.

Когда я закончил свой рассказ, его лицо потемнело от негодования, а правая ладонь сжалась в огромный кулак.

— Этот Алеко! Эта греческая свинья. Почему бы вам не дать мне возможность расправиться с ним старым турецким способом?

Он вытащил из ножен, висевших под левой рукой, острый как бритва нож, лезвие которого зловеще блеснуло на солнце.

Сару охватил ужас: