Желтая линия

Это был не тот Нуй, которого я помнил. Ничего не осталось от трогательной улыбки, мечтательных, чуть печальных глаз, по-детски тонких и нежных черт лица. Это был уже не грустный лягушонок, а скорее злая жаба.

– Мы должны показать вам нечто очень важное, – выдавил я.

– Необычайно важное, господин форс-мастер, – подтвердил Щербатин, придав лицу выражение крайней озабоченности.

– В чем дело? – удивился Нуй.

– Вон за тем камнем кое-что лежит. – Я кивнул на плоскую двухметровую глыбу, вставшую торчком. До нее не доставали лучи осветителей.

– Мы сами не трогали, решили вас дождаться, – подобострастно добавил Щербатин.

– Что там такое? – Нуй был так удивлен, что первым пошел к камню, на ходу доставая фонарик. Я снова переглянулся со Щербатиным.

Камень отрезал нас от посторонних взглядов.

– Ну? – Форс-мастер забегал взглядом по сторонам. – Где?

В ту же секунду Щербатин зажал голову Нуя в сгибе руки, а я выхватил из ранца форс-мастера его плазмовое ружье. Нуй начал вертеться, как уж, и выдавливать какие-то звуки, но против хватки матерого ивенка был бессилен.

– Вы... вы ивенки... – с трудом прохрипел он.

Я взял его за подбородок и повернул голову так, чтобы смотреть ему прямо в глаза.

– Мое имя... – медленно и раздельно начал говорить я.

– Нет! – крикнул вдруг Щербатин. – Молчи. Ни слова! – И, хорошенько встряхнув Нуя, зашипел ему в ухо: – Да, мы ивенки. Нас тьма, мы везде. Мы настигаем своих врагов и караем их. Каждый, кто осквернил нашу землю, будет казнен. Ты первый, за тобой последуют тысячи. Мы поднялись из болот в небеса и не вернемся до тех пор, пока не умрет последний враг!

До последнего мига я сомневался, что это Нуй. Я подсознательно боялся, что мы ошиблись. Но страх, вспыхнувший в глазах этого человека, развеял все сомнения. Это был Нуй.

– Не промажешь? – спросил Щербатин.

– Ни в коем случае!

Щербатин оттолкнул Нуя на камень, я в тот же миг вскинул ружье.

– Отправляйся на Обонаху! – Сверкнула бледно-оранжевая молния, и голова форс-мастера мгновенно превратилась в дымящийся шар. Он не успел даже вскрикнуть.

Сразу навалилась слабость, я опустил оружие. Захотелось присесть.

– Ну вот, – вздохнул я, – выбор сделан. Теперь, Щербатин, драпаем отсюда со всех ног, пока нас...

– Тихо! – Он предостерегающе поднял руку.

В кармане у мертвеца вновь заговорила рация.

– Земля, я Воздух. Определите время для взлета...

Щербатин осторожно вытащил рацию, нерешительно поднес к губам, снова опустил.

– Сегодня великий день, – сказал он. – Сегодня я совершу свой последний грех...

– Земля, я Воздух, не слышу вас...

– Щербатин, что ты такое говоришь?

– Молчи, Беня, ты тут ни при чем. Это мой путь.

– Ты свихнулся! Ты все равно их не остановишь.

– Не остановлю, но сделаю все, что могу. Молчи, Беня, не мешай сосредоточиться.

– Земля, я Воздух...

– Щербатин, они все равно снова прилетят! Ты ничего не сделаешь один. Давай просто уйдем, слышишь?

– Когда еще они прилетят? На наш век хватит пожить, Беня. Все, тишина. Будем считать, экспедиция не удалась.

– Земля...

Он поднес рацию к губам и спокойно ответил:

– Да, я Земля. Можете взлетать.

– Мы можем запускать двигатели? – уточнил пилот.

– Запускайте, мы отвели людей.

– Начинаем обратный отсчет...

Щербатин бросил рацию и тщательно отряхнул ладони.

– К машине!

Я сел за управление, поскольку Щербатин не мог вести – у него все ходило ходуном. Мы тихо съехали с площадки и покатили по пологому склону, аккуратно объезжая кусты. Кажется, никто не обратил на нас внимания.

Минут через пять мы услышали, как взревели двигатели. Местность озарилась бело-желтым светом, от которого бросились в стороны стремительные тени. Нам не дано было увидеть, как ревущие огненные струи ударили в землю и в одно мгновение испепелили две сотни цивилизаторов и целую гору военной техники. А также неизвестно сколько тысяч солдат, законсервированных в «сушилках».

Почти сразу взорвались боеприпасы и энергетические блоки в контейнерах. Взлетающий транспорт лишился равновесия и рухнул. Лопнули топливные баки, огненный вихрь взмыл на сотню метров. Несколько горящих обломков упали неподалеку от нас.

Ехать по гористой местности было непросто, но вездеход хорошо справлялся с дорогой на спусках и подъемах, с ходу брал небольшие расщелины и переползал через груды камней.

Потом дорога стала ровной. Мы катились по каменистому плато, впереди мерцали какие-то огни, они двигались, исчезали, вновь появлялись.

Неожиданно я увидел мост, дорогу. Светало, вокруг не было ни души. Я вырулил на середину и погнал на предельной скорости. Наверно, не стоило так рисковать – глаза слипались от усталости, руки просили отдыха.

В какой-то момент я вдруг увидел под колесами серебристую полосу, и меня прошиб холодный пот. Серебряная линия для восемнадцатого холо! Но это была всего лишь дорожная разметка, и я мог двигаться по ней сколько угодно.

И еще что-то изменилось вокруг. Кажется, я просто распробовал наконец вкус воздуха.

Эпилог

Июнь 2204 года, Восточный Казахстан, Региональная база адаптации внесоциальных общественных элементов.