Желтый дом. Том 1

Все это пройдет, говорит Поэт. Это нам уже некуда податься. А ты парень еще молодой. У тебя все еще впереди. Ты, может быть, еще диссертацию защитишь. А я выше сотни с немногим уже никогда не поднимусь. На такие гроши не развернешься. И о семье думать уже не приходится. Остается одно — сожительница. Одна. Другая. Ну — третья. А толку что? А у меня, между прочим, тоже был когда-то романчик. И стишки я выдумывал не хуже Его. Правда, я их никогда не ценил и не собирал. Так, для развлечения делал. Как говорится, для смеха. Хочешь, я тебе прочитаю статью из сегодняшней газеты. Называется статья «Если вам за двадцать». Сейчас, пишет автор, ведется много разговоров о том, где встречаться, знакомиться, проводить свободное время людям, перешагнувшим тридцатилетний рубеж и не создавшим семьи. Это — ко мне. Но, продолжает автор, эта тема актуальна и для тех, кому сегодня двадцать пять, двадцать восемь... Это — к тебе. Автор явно критически относится к танцплощадкам, к кафе и ресторанам. Танцы, пишет он, «монополия шестнадцати-восемнадцатилетних». В ресторанах — очереди, спиртное, «дымовая завеса табачного чада». Что же предлагает автор? Дом культуры или клуб. Там есть все — танцы, музыка, концерт, бильярд, читальня. В общем, выбирай, что подходит твоим вкусам и настроениям. И буфет есть. Правда, здорово? Но, увы, это лишь мечта. Даже автор этой газетной статьи признает. Теоретически ужасно просто: сделать Дом культуры, в котором человек будет иметь все, что нужно ему. Вполне в духе идеалов коммунизма: построим общество, в котором всем будет хорошо, все будут процветать, все будут довольны. А во что вырождаются на практике такие идеальные дома культуры? В то же самое, во что вырождается так хорошо задуманное светлое коммунистическое общество. Скучно? Все это старо? Так ведь все равно ничего другого нет. А Ее не жди. Она не придет, это уже ясно. Знаешь, что меня в этой твоей истории больше всего тревожит? Я боюсь, что, если Она придет, ты этого не оценишь и опять обойдешься с ней по-свински. Так Уж лучше пусть не приходит.

Послание коллективу

Хоть расшибись, хоть лезь из кожи,

Хоть лбом о стенку колоти,

Ничто тебе уж не поможет,

Коль отвернется коллектив.

Не минет бдительного глаза,

Что ты вчера был пьяный в дым.

С отчетов за год уж ни разу

Не выйдешь цел и невредим.

Брось о защите мысль лелеять.

Надбавку — в памяти сотри.

В день торжества и юбилея

Лист премий больше не смотри.

С уходом старые уловки

Теперь уж больше не пройдут.

И уж со скидкою путевки

Тебе в месткоме не дадут.

И если свалишься в простуде,

Лечь будешь вынужден в кровать,

Никто на яблоки не будет

Тебе копейки собирать.

Не ровен час, прокол случится,

И захотят тебя изъять, —

Никто с работы не примчится

На перевоспитанье взять.

Итог? Он априори ясен,

Фундаментальный примитив.

Ты омерзительно прекрасен,

О нелюбимый коллектив!

Ко мне лицом оборотися,

Объятья жаркие раскрой!

Меня обнюхай, приглядися!

Не видишь разве — я весь твой?!

А почему бы не

— А почему бы тебе не заняться йогой? — спрашивает Он.

— Исключено. У меня отсутствует инстинкт самосохранения. К тому же у меня перед глазами страшный пример дяди. Тот занимается йогой лет десять. И знаешь, чем он кончил? Образовались трещины вокруг анального отверстия. И такие, что положили в больницу. Положение скверное, вроде даже безнадежное. Представляешь себе, перспектива! Годами задирать ноги за уши, голодать, избегать женщин и вина, глядеть в одну точку, а подохнуть в расцвете лет от трещин в жопе!!

— Ну так ударься в религию.

— Это дело несерьезное.

— Почему несерьезное? Сотни тысяч (если не миллионы) людей вовлекаются в него.

— Это ничего еще не значит. Движение из десятка человек может быть серьезнее, чем движение из миллионов. Значительность движения зависит от того, кто в нем участвует и каковы его исторические последствия и перспективы. Социально значимые и достаточно молодые люди в религию не идут. Туда идут убогие, пострадавшие, ущербные, психически слабые и больные, отщепенцы, старики. Исторический резонанс религии у нас ничтожен. Он скорее негативен в том смысле, что резонанс имеет не само движение, как таковое, а факты преследования его участников со стороны властей, преподносимые как примеры нарушения прав человека. Религия не имеет у нас никаких серьезных исторических перспектив хотя бы уже потому, что интеллектуальный и образовательный уровень ее значительно ниже такового социально активной части населения. И потом, я не хочу быть праведником. Мне нравится грешить.

— А как насчет национализма?