Жемчужный узел

Ей хотелось побыть одной, оказаться вдали от слишком пристальных взглядов. Лучше всего, конечно же, дома, в своей уютной спаленке на втором этаже, но за неимением большего хватило и просеки, успокаивающей и пустынной, если не считать щебечущих в кронах деревьев птиц.

Только здесь Лизавета перевела дух. Осторожно выглянула из-за укрывшего её дерева, чтобы убедиться: никто и не подумал за ней погнаться. Деревня продолжала жить своей жизнью, не заметив ни появления, ни побега потерянной городской девчонки.

И всё же для Лизаветы деревушка отныне изменилась. Она и прежде казалась неприятной: грязной, неухоженной по сравнению с тем, где привыкла жить купеческая дочка. Но теперь она также знала, что в границах этого поселения не стоит ждать привычной вежливости, галантности. Да, любой мужчина мог оказаться таким добряком, как Добрыня. Но мог и распустить руки, как этот…

Лизавету передёрнуло от одного только воспоминания. Нет, она решительно не хотела возвращаться обратно! Может, поговорить с Ладом и Ольгой, попроситься провести ещё ночь в их избушке?

Ноги Лизаветы сами собой сдвинулись с места, стоило только подумать об озере. Но объяснялось ли её желание оказаться там лишь тем случаем, что произошёл у трактира? Или Лизавета подспудно ощущала действие договора, что её отец заключил с водяным за её спиной?

Она старалась не думать об этом, а озеро словно бы помогало. Вблизи и при свете дня оно выглядело ничуть не зловещим. Уютно шуршали листвой склонившиеся над водой деревья, чирикали и прыгали с ветви на ветвь мелкие птички. Солнце играло с бликами на спокойной глади — её не тревожили ни рыбки, ни мальки, лишь стрекозы безмятежно гудели над самой поверхностью.

«Безмятежность» была очень подходящим словом, подумала Лизавета, спускаясь ближе к воде. Наклонившись, она коснулась озера кончиком пальца — от прикосновения в стороны тут же разбежались круги. Вода оказалась приятно прохладной, словно не успела прогреться к полудню. Подумав, Лизавета опустила в неё всю ладонь, смочила липкую после бега шею. Ах, как хорошо было бы сейчас разуться, сесть на траву поверх мягкого покрывала и задушевно поболтать с кем-нибудь — да хоть бы и с Ладом!

Лизавета не проговаривала этого даже про себя, но Лад умудрился ей чем-то неуловимо понравиться. Рядом с ним казалось: она может говорить, что хочет, вести себя, как угодно. Вероятно, это объяснялось его происхождением — с аристократами и разыгрывающими их купцами приходилось постоянно держать лицо, а с деревенским мальчишкой это было ни к чему. Но, с другой стороны, Ольга заставляла Лизавету трепетать от ужаса, а Лад… растерянный, взлохмаченный, с травой в волосах он заставлял её улыбаться даже сейчас, когда был рядом лишь в её воображении.

Впрочем, в этой деревне улыбки надолго не задерживались.

Вода перед Лизаветой вдруг пошла рябью. На поверхности появились крупные пузыри, внизу скользнула большая страшная тень. Лизавета отпрянула. Заполошное сердце попыталось выскочить из груди, внутренний голос крикнул о том, что лучше убираться подобру-поздорову, но ступни будто прикипели к берегу — а вскоре убегать стало поздно.

Водная гладь взорвалась тысячей брызг. Холодные капли упали на юбку Лизаветы, на песок перед ней. Кто-то выпрямился, стоя по колено в воде, по-собачьи отряхнул волосы… и замер, увидев девушку у края озера.

— Лизавета?

Перед ней, мокрый, растерянный, с расчерченным каплями лицом и прилипшими ко лбу кудрями, стоял Лад: правду говорят, мол, помяни чёрта!.. Ошалевшая, Лизавета не сразу сообразила, что беззастенчиво рассматривает его. Только когда взгляд опустился на мокрую рубашку, прилипшую к коже и недвусмысленно очерчивающую крепкий торс, она ойкнула и быстренько отвернулась в сторону.

Вместе с этим движением отмер и Лад: отёр ладонью лицо, отодрал прилипшую к коже рубашку, медленно вышел на сушу. Краем глаза Лизавета заметила, что он был полностью обут и одет. Это показалось ей странным, но было и другое, более загадочное обстоятельство. Лодки, на которой Лад мог бы добраться до этого берега, поблизости не наблюдалось.

— Что ты здесь делаешь?

— Как ты здесь оказался?

Они заговорили одновременно и одновременно же замолчали. Давать ответ не хотелось: Лизавета не привыкла врать, а при мысли о том, чтобы сказать правду, внутри холодело. Лад тоже не спешил откровенничать, наоборот — махнул рукой, мол, давай уж ты первая.

— Мне не сиделось в деревне, — в какой-то мере это была правда, пускай и сильно завуалированная. — А ты здесь откуда?

— Приплыл, — Лад пожал плечами так, будто это всё объясняло.

— И где лодка? — вопрос вырвался быстрее, чем Лизавета подумала: лучше не продолжать, каждый имеет право на тайны.

Однако Лада её слова не смутили.

— Там, в траве, — он неопределённо ткнул пальцем куда-то вправо — прищурившись, Лизавета заметила примятые стебли. — Я её спрятал, чтобы никто из деревенских не увёл. Они обычно этим не грешат, но сама понимаешь, всегда лучше перебдеть.

Ладно, это было похоже на правду.

— А почему ты полез в воду одетым?