Жена чайного плантатора

После ухода Хью и Лоуренса она снова принялась за журналы – брала в руки то один, то другой, но ни на чем не могла сосредоточиться. Наконец, измучившись этим неуемным беспокойством, она решила осмотреть кресло-каталку. Чем дольше Гвен откладывала это, тем более страшные призраки, связанные с его появлением в доме, мерещились ей. Она прошла в прихожую, провела пальцами по кожаным подлокотникам, ощупала подголовник и понажимала на педаль тормоза.

Мысль, которая терзала Гвен во время уличных беспорядков, о том, что скажет Лоуренс, если Фрэн и правда вышла замуж за Сави Равасингхе, теперь вызвала пульсацию в висках. Она покрутила шеей, пытаясь избавиться от неприятного ощущения, но почувствовала себя так, будто сидит на вулкане перед самым началом извержения – извержения, по окончании которого от ее семьи останутся одни ошметки.

Звонок в дверь прервал ее мысли. Так как она уже находилась в прихожей, то открыла дверь сама. На крыльце стояла Фрэн с небольшим чемоданчиком в руке. Она была в восхитительном пальто с рукавами «летучая мышь» из какой-то похожей на гобелен ткани и в рубинового цвета шляпке, но без перчаток. Гвен посмотрела на ее безымянный палец. Бриллиант в окружении сапфиров и золотое обручальное кольцо. Верити не соврала.

Гвен не смогла изобразить удивление и посмотрела прямо в глаза сестре. Лицо Фрэн немного изменилось. Она выглядела как будто мягче, словно любовь сгладила углы и острые края.

Улыбка дрогнула на губах Фрэн.

– Эта стерва уже сказала тебе, да? – (Гвен кивнула.) – Я просила ее молчать. Хотела сообщить тебе сама.

Склонив голову набок, Гвен вглядывалась в лицо сестры:

– И конечно, на свете не существует таких вещей, как письма, телефоны или телеграф!

– Прости.

– Слушай, Фрэн, меня знаешь, что смущает? Почему ты ничего не сказала мне до свадьбы?

– Я была уверена, что ты не одобришь мой выбор. И мне не хотелось услышать это в твоем голосе, когда я была так дико счастлива.

Гвен раскрыла объятия:

– Иди сюда. – Когда они обнялись, Гвен отстранилась и, держа кузину от себя на расстоянии вытянутых рук, спросила: – Так ты счастлива?

– Бесконечно.

– И тебя не беспокоит… – Гвен замялась, не уверенная в том, что́ на самом деле хочет сказать. – Так ты не против…

– Его пестрого прошлого? Конечно нет. Не забывай, мы живем в эпоху модерна. В любом случае я тоже кое-что успела испытать, и ты можешь стереть с лица это ошарашенное выражение, Гвендолин Хупер. Мы отлично подходим друг другу – я и Сави.

Гвен засмеялась:

– О Фрэн! Мне интересно, как отнесется к этому Лоуренс. – (Последовала пауза.) – И тебя не волнует, что Сави может увлекаться своими натурщицами?

– Ничуть. У нас обоих яркое прошлое, но сейчас мы просто хотим быть вместе.

– А Кристина знает?

– Кристине Сави не нужен, – засмеялась Фрэн.

– Я знаю. За ней сейчас увивается какой-то музыкант, но по-настоящему она хотела только Лоуренса. Ты знаешь, что она тоже вложилась в дело?

– Да, я видела ее в Нью-Йорке, на выставке Сави.

– Кристина не говорила.

– Я попросила ее. Хотела рассказать тебе о Сави сама.

Они прошли до конца коридора, и Гвен отворила дверь в комнату.

Фрэн бросила свое гобеленовое пальто на кровать и огляделась:

– Свежие фрезии. Мм! И окна на две стороны. Как мило!

– Ты можешь любоваться озером и садом. – Гвен помолчала, подошла к комоду и, вынув что-то из ящика, протянула сестре.

Та улыбнулась, взяла браслет и застегнула его у себя на запястье.

– Ты невероятно милая, я бы расцеловала тебя. Где ты его нашла? Наверняка в щели за диваном.

Гвен приподняла брови и пожала плечами:

– В магазине в Коломбо, хочешь верь, хочешь нет. У меня нет доказательств, но я подозреваю, его взяла Верити.

– Но зачем?

– Я не знаю. Чтобы напакостить, наверное. Никто не понимает, чем вызваны ее поступки.

– Ну да ладно. Я просто счастлива, что он нашелся. Спасибо. Спасибо тебе. Но почему ты не пришла на выставку Сави?

– У меня разболелась голова. И Лоуренс в результате остался со мной.

– Сави думает, что ты избегаешь встреч с ним. Он чем-то тебя обидел, Гвенни?

Гвен сглотнула и отошла к окну, но не ответила.

На следующее утро для Лоуренса прибыл большой коричневый сверток. Он лежал на столике в прихожей рядом с папоротником в горшке и ждал, пока адресат обратит на него внимание. Гвен подумала, что Лоуренс, вероятно, его не видел. Она взяла сверток в руки и стала рассматривать марки – кажется, английские, но их так сильно заштемпелевали в Коломбо и прочих местах, через которые он проходил, что сказать с уверенностью было трудно.

Сгорая от любопытства, Гвен отнесла посылку в гостиную и вручила Лоуренсу.

Он встал с кресла, взял ее, кивнув, и повернулся к двери.

– Что это, Лоуренс? Она довольно тяжелая.

Он оглянулся на ходу:

– Я еще не открывал ее.

– Но ты знаешь, кто мог ее прислать?

– Не представляю.

– Давай откроем ее сейчас.

Лоуренс кашлянул.

– Гвен, я занят. Мне нужно кое-что сделать у себя в кабинете. Вероятно, эта посылка как-то связана с чаем.

Может, виной тому был его отрывистый тон, но Гвен вдруг сорвалась:

– Почему ты не сказал мне, что Кристина все еще влюблена в тебя?