Жена чайного плантатора

– Верити догадалась и грозит все рассказать Лоуренсу, если я не уговорю его снова взять ее на содержание.

– Боже правый, да это шантаж! Она задвинет тебя туда, куда всегда хотела задвинуть. Если ты ей уступишь, начнутся новые требования. Это нужно остановить, Гвенни. Ты будешь жить, опасаясь этой прохиндейки до конца дней. – Фрэн встала и открыла окно. – Господи, мне нужен воздух!

– Дождь уже идет?

– Ветер поднялся. Но ты столько времени просидела взаперти. Ты ужасно бледная. Нам обеим нужен воздух. Прогулка. Ты, я, Хью и его сестра в каталке. Я так понимаю, Хью и Лиони ничего не знают?

Девочка снова закашлялась и на этот раз проснулась. Гвен тихо заговорила с ней и пощупала ей лоб, размышляя о словах Фрэн. Сестра права: единственное, что ей остается, – это поговорить с Лоуренсом раньше, чем это сделает Верити. Но от мысли о том, чтобы открыться ему без доказательств, которые подтвердили бы ее идею, у Гвен голова пошла кругом.

Через несколько дней – они как раз заканчивали завтракать – привезли первую партию чая в новой упаковке. Лоуренс развернул бумагу и показал им. На упаковке рисунок выглядел еще лучше, чем в дизайнерских эскизах.

– По-моему, картина твоего супруга очень хорошо легла на упаковку, – сказал Лоуренс, глядя на Фрэн. – Надеюсь, мы увидим его здесь как-нибудь за ужином.

Сестры обменялись удивленными взглядами.

– Спасибо, Лоуренс, – сказала Фрэн. – Мне очень приятны твои слова. Я знаю…

Он остановил ее жестом руки:

– Для меня большая честь пригласить мистера Равасингхе в наш дом. Жаль, что мы пропустили его выставку в Нью-Йорке. Но постараемся побывать на следующей, где бы она ни проходила, правда, Гвен?

Она натянуто улыбнулась, чувствуя себя сбитой с толку. Почему его отношение к Сави ни с того ни с сего так радикально изменилось, притом что сам он выглядел подавленным?

После завтрака Лоуренс предложил прогуляться, пока не пошел дождь.

– Жду тебя на крыльце, – сказал он Гвен.

Сперва она собралась сама, потом вошла в детскую, где Лиони, сидя в кровати, рисовала водопад.

– Она не может рисовать долго, – сказала Навина. – Но стояла десять минут и смотрела на озеро.

– Это хорошо. Поможешь мне усадить ее в каталку? Ей нужно подышать воздухом, пока не пошел дождь.

– Она хочет увидеть водопад.

С тех пор как Хью впервые упомянул водопад, Лиони мечтала его увидеть и не раз приставала к ней с просьбами.

– Боюсь, об этом не может быть и речи.

Когда Лиони устроили в кресле-каталке, укутав ей ноги пледом, Гвен собралась вывезти ее на улицу и вдруг услышала шум отъезжающей машины. Она глянула в окно, и сердце у нее упало. Верити. Должно быть, она приезжала, чтобы исполнить свои угрозы. Лоуренс расхаживал взад-вперед перед крыльцом и ерошил руками волосы. У Гвен вспотели ладони, но потом ее охватило какое-то странное ощущение, и она поняла, что испытала облегчение. Все кончено, больше ей не придется лгать.

Увидев, как она выходит из дома, Лоуренс нахмурился и сухо сказал:

– Оставь ребенка на крыльце. Пусть Навина заберет девочку обратно в дом. Мы прогуляемся на холм.

Всю дорогу наверх он молчал. Когда они оказались на вершине и обернулись, у Гвен захватило дух от представшего перед глазами вида, как в первое утро на плантации, да и во все последующие. Все сверкало. Гвен вдохнула ароматный воздух и залюбовалась яркой зеленью покрытых чайными кустами холмов; плантация Хуперов теперь простиралась дальше, чем прежде. Вот их дом в форме буквы «Г», его задняя часть параллельна озеру, справа – открытая веранда, а с другой стороны – двор и дорожка, исчезающая за стеной из высоких деревьев.

– Это Верити приезжала? – наконец спросила Гвен, и Лоуренс молча кивнул. – Чего она хотела?

– Получить свои деньги, разумеется.

– Лоуренс, я…

– Если ты не возражаешь, – оборвал он ее, – я предпочел бы не говорить о своей сестре. – (Повисла пауза. Гвен глубоко вздохнула и снова устремила взгляд на панораму холмов.) – Красиво, правда? Прекраснейшее место в мире. Но счастлива ли ты, Гвендолин?

– Счастлива?

– Я имею в виду, когда всем тут заправляет Макгрегор, а я много времени провожу в Коломбо.

– Конечно я счастлива.

– Но тебя что-то беспокоит, не так ли? Я как будто перестал понимать тебя.

В тяжком вздохе Гвен отобразилась ее усталость. Это, наверное, наилучшая возможность открыть ему правду, но, когда она прищурилась и взглянула на мужа, печаль в его глазах почти лишила ее решимости. А главное, хотя Верити и побывала в доме, Гвен не знала, о чем она сказала, а о чем умолчала.

– Дело не в Кристине, верно? – очень мягко спросил Лоуренс и привлек ее к себе. – Тут тебе действительно не о чем беспокоиться. – Гвен подняла на него глаза, продолжая колебаться; он провел пальцами по ее волосам и посмотрел ей в глаза, обняв за талию. – Дорогая, правда…

Гвен перебила его:

– В Нью-Йорке она сказала мне, что между вами все было кончено еще до моего приезда.

– Я говорил тебе то же самое.

– И я ей поверила, но на самом деле она все равно хотела тебя, даже тогда?

– Когда?

– Я уже сказала. В Нью-Йорке. Разве не об этом вы говорили по телефону?

Лоуренс выглядел озадаченным: