Жена Фараона

— Ты обманула меня, сестра. — больше утверждал, чем спрашивал Фараон. За сегодняшний длинный день он изрядно устал и был готов на все, лишь бы на часок остаться одному и посидеть в тишине, наслаждаясь пением диких птиц и лаская за ушами прирученную гиену Шуструю лапу. Но нет, он не мог себе этого позволить. Тем более сейчас, когда разве что тот же жрец, что принес дурные вести, его не предал.

— Я… Я хотела, как лучше! Ты же знаешь! Я… Я вижу будущее! И я видела нас, вдвоем! — задыхаясь от волнения и страха говорила Хентетенка. — Я видела, как ты целовал меня! Видела, как надевал брачный браслет на руку! Я и полюбила тебя! Я желала быть рядом с тобой и разделять твою жизнь! Но ты… Ты не хотел! Хотя я старшая сестра твоя! На мне ты был обязан жениться, ведь так предначертано богами! Фараоны чтят чистоту крови!

— Не ты мне предназначена богами, Хентетенка! Твое вранье по поводу ребенка… Якобы моего ребенка — это что, тоже воля богов? Или ты, может быть, хочешь узнать каков будет их гнев? И какой будет мой гнев, сестра!?

— Пощади! Пощади Великий Фараон! — Хентетенка в ужасе подскочила с кресла, упала на колени, обхватив ноги мужа и брата руками. — Я на все готова! Все, что хочешь!

“Все, что хочешь” — эхом отозвалось в и так стучащей тысячами молотков голове. Чего он, Фараон Джедефра, хотел? Хотя бы того, чтобы все, что рассказал ему жрец Тота, хранитель знаний, посетивший его полчаса назад, оказалось ложью. Выдумкой, нелепой фантазией! Подумать только, его женщина, его сестра Хетепхерес, лично заявилась к жрецу Тота. Лично просила его рассказать все ему, Фараону! И о том, что Кауаб готовит восстание, трусливый подлец! И о том, что она сама отправляется домой, так как путь ей указал сам сфинкс, начертав свое божественное послание на старом папирусе! Ну а то, что при обряде, что был проведен над ним, Джедефра, в мастабе, месте его погребения, быть не может такого, чтобы ребенок был зачат от кого-либо, кроме истинной пары, рассказал по доброй воле Хранитель знаний сам! Выходит, что Хентетенка его обманула!? А старый пройдоха жрец не решился сказать об этом раньше, чем он надел ей брачный браслет на руку! А что делать с Юлией? Где ее искать? Он, конечно, может перекинуться соколом….Фараон впервые за вечер улыбнулся, мечтательно вспоминая как Хетепхерес кормила его оставшимся мясом, как пугливо пряталась под одеяло, строя догадки, кто может за ней наблюдать. Даже решила, что это сам Хор явился к ней… Глупенькая. Она даже не предположила, что это может быть тот, кому она особенно дорога…

— Мой Фараон! — резкий окрик вывел его из пучины воспоминаний. Это прибежал запыхавшийся от волнения слуга. — Улицы! Все улицы полны восставшим народом!

***

Если бы в Древнем Египте знали о таинственном знаке “facepalm”, то Фараон непременно его бы сейчас применил. Но, увы! Сейчас он мог только тяжело вздохнуть и, велев Хентетенке оставаться в комнате, Фараон быстрым шагом направился к выходу на улицу.

17.1

С караванщиком Акифом я встретилась, когда уже стемнело. Это был высокий мужчина, черноволосый и серьезный. На загорелой груди у него я заметила медный кулончик, болтавшийся на кожаном шнурке. На кулончике было высечено иероглифами имя богини Семхет. Наверное, такое особое почитание она заслужила, являясь так же Владычицей пустыни…

Еще подходя к указанному жрецом Кхер Хебом месту сбора каравана, я слышала, как город гудел вышедшим на улицу народом и внутренне содрогалась от того, что все это сотворил мой якобы муж, Кауаб. Как там на это все отреагирует Фараон?

Но эти мысли довольно быстро покинули меня. Караванщик Акиф принял плату за проезд до Абу-Роаш украшениями с лазуритом, которые у меня сохранились еще со времен проживания во дворце Джедефра.

— Скорей, скорей! — замахал он руками и усаживая меня впереди себя на осла. Дал команду еще пятерым своим людям, двое которые были вооружены луками и стрелами, отправляться в путь.

Те, не долго думая, оседлали свой транспорт, навьюченный так же мешками с провизией и водой и, от греха подальше, решив больше не задерживаться в восставшем городе, двинулись в путь.

И хотя мы выехали в полной темноте, страха у меня отчего-то не было. Караванщик Акиф сказал, что ему не впервой путешествовать ночью, и что защитники у нас — хоть куда. Я спросила, почему в качестве транспорта используется осел и получила довольно подробное описание данного животного и отношения к нему в Древнем Египте. Итак, я узнала, что осел — это воплощение К жизненной мощи, символ восстающего солнца. Так же осел олицетворял и не добрую сторону жизни, выступая символом бога Сета, который противопоставлялся Осирису. Не даром его изображали всегда либо с головой осла, либо шакала. Однако, и это еще не все. Осел иногда выступал противником божественной власти. Именно поэтому по легенде семьдесят семь ослов пытались запретить солнцу его восход. Иероглифически осел рисовался с ножом на загривке, якобы так нейтрализуя его негативную силу. Такой знак даже в магических практиках рисовали для отвращения несчастий от человека.