Жена-попаданка для графа Зотова

— Муж мой недавно приобрёл собаку из породы борзых, — вдруг перевела тему Лидия Михайловна, женщина лет тридцати. Константин говорил, она родная сестра генерал-губернатора, и просил быть особенно любезной с ней. — Собрался осенью в Тару на охоту.

— И почём нынче борзые? — молодая девица Ковалёва решила поддержать разговор.

— Мишенька отдал за неё деревню в двадцать дворов, — театрально закатила глаза гостья, показывая, как это дорого. — Зато муж очень доволен.

Я замерла, поразившись её словам. Целую деревню с живыми людьми, где проживало не меньше сотни крестьян, муж этой графини отдал за собаку. За собаку?!

— Лидия Алексеевна, ваши крепостные рады смене хозяина? — пристально посмотрела я на женщину.

— Вы думаете, я у них спрашивала? — удивлённо хмыкнула она.

— Но ведь это живые люди, — я до сих пор не могла понять, как можно бездушно распоряжаться крепостными так, словно они вещи.

— Ещё скажите, что вам их жалко, — хмыкнула Лидия Михайловна.

— Мне жаль, что до сих пор наш царь не отменил крепостное право, — выдала я то, что нещадно вертелось у меня на языке. — Этот архаизм давно пора изжить в России.

— Что?! — несколько пар глаз уставились на меня, и голоса мужчин за карточным столом умолкли. Я понимала, что ступила на тонкий лёд.

Александра Антоновна поджала губы, и её взгляд стал колючим. Кажется, не миновать мне нравоучений.

— Что же вы сами своим крепостным не дадите вольную? — тут же нашла графиня, что сказать в ответ, ехидно глядя на меня

— Обязательно дадим, постепенно, — не стушевалась я. — Мой супруг пока меня не поддерживает в этом начинании, но, думаю, в скором времени поймёт, что выгоднее отдавать землю в аренду крестьянам и платить прислуге. Ведь если человек свободен, он ценит своё место, где ему платят по достоинству, и будет работать усерднее. Тогда и не понадобится огромный штат прислуги. Фермер же лучше будет печься о хорошем урожае и приплоде скота, зная, что все излишки достанутся ему.

Константин встал и изумлённо посмотрел на меня — причём не только он. А меня было уже не остановить.

— Каждый человек достоин того, чтобы жить свободно и выбирать свою судьбу, — смело продолжила я, — будь то потомственный дворянин или крестьянин. Вот взять, к примеру, нашего конюха Егора. Парень талантливо рисует. Ему бы развивать свои умения и учиться в академии художеств, а не вкалывать на конюшне. Уверена, будь у него выбор и свобода, он бы давно стал настоящим художником. А сколько талантов пропадает из-за того, что человек является вещью своего барина, который решает его судьбу, словно бог.

Тишина воцарилась в гостиной. Моя пламенная речь произвела впечатление на всех.

— Софья Андриановна, вы, конечно, правы в своих рассуждениях, — неожиданно меня поддержал комендант крепости, встав из-за стола. — Думаю, Россия в скором времени откажется от крепостничества. В Петербурге об этом часто говорят. Мир стремительно развивается, нам ни в коем случае нельзя отставать от него, иначе окажемся на задворках.

— Спасибо, Алексей Фёдорович, — улыбнулась я генералу, понимая, что моя речь не прошла даром. — Рада, что вы со мной солидарны.

— Говорите, ваш конюх талантливо рисует? Хотелось бы посмотреть на его работы, — комендант проявил неподдельный интерес к моим словам.

— У меня на руках только две его недавние работы, — всполошилась я, вспомнив, что оставила рисунки в гостиной на стеллаже.

Я с удовольствием показала гостям портреты углём. Все единодушно сошлись в том, что у парня талант, и всем стало любопытно посмотреть на этого самородка. Константин послал дворецкого, чтобы тот разыскал Егора и привёл в дом.

Через десять минут конюх приковылял прямо в гостиную, опираясь на бадог. Егор опасливо оглядывался на дорогих гостей, от которых веяло дорогими духами и напыщенностью, но держался достойно и поклонился им.

— Какой молодец, однако. Ещё и талантливый, — высказался кто-то из дам.

Вот тут Егор стушевался, особенно когда его начали расспрашивать о том, как и где он научился рисовать. Парень отвечал неохотно, жутко смущаясь, ему было неловко от столь пристального внимания к себе.

Константин подошёл к конюху и строго посмотрел на слугу.

— Егор, хочешь вольную дам? — неожиданный вопрос застал парня врасплох.

— Вы меня гоните, барин? — округлил глаза конюх. — Я плохо работаю? Это всё из-за ноги, да?

— Никто тебя не гонит, — ухмыльнулся граф. — Хочу, чтобы ты поехал в Москву учиться, как твой дядя. С родственником заодно повидаешься, может, он тебя приютит, пока учиться будешь.

— А потом что я буду делать? — сглотнул Егор, и его затравленный взгляд обратился ко мне, словно он искал защиты.

— Жить свободной жизнью: можешь остаться в Москве или уехать в Петербург, а может, поедешь учиться в Италию. Тебе решать.

— Я хочу вернуться в Дивное, тут мой дом, — вдруг выдал конюх и опять посмотрел на меня, отчего мне стало не по себе. — Хочу работать у вас, Константин Александрович. Буду вашим личным художником, отработаю свою вольную.

— Посмотрим, — хмуро покосился на меня муж, заметив, как Егор бросал взгляды в мою сторону. — Можешь идти.