Жена психиатра. Когда любовь становится диагнозом

Буквально через пару поворотов, проехав вверх и вниз по склону холмов, под сенью огромных дубов и величественных кленов, чуть в стороне от дороги мы увидели красиво отреставрированный особняк. У въезда стояла табличка с надписью: «Сдается».

– Донна, запиши телефонный номер, позвоню по нему, как только мы вернемся. Вот в этом доме я буду жить!

Я смотрела на высокие окна и красивую веранду, которые, казалось, звали и ждали именно меня. Словно этот дом был создан для того, чтобы здесь я начала все сначала, оставив прошлое позади.

Я въехала туда через две недели.

* * *

Через год я познакомилась с Чарльзом. Это было свидание вслепую. Нас свели общие знакомые. Все, что я о нем знала: Чарльзу тридцать восемь, он психиатр и недавно расстался с женщиной, с которой прожил несколько лет.

Чарльз позвонил и предложил:

– Мы можем встретиться вечером в четверг? В садах Ладью?[1]

– Отличное предложение, но в четверг у меня прослушивание на роль в пьесе, и я не хотела бы его пропустить.

– Так ты актриса? Кажется, меня дезинформировали.

– Боюсь, я всего лишь любитель. Хотя у половины одноклассников осталось мое фото с автографом и словами: «Сохрани это. Со временем фотография будет стоить больших денег». Я уже много лет не играла на сцене. Местная театральная труппа готовит постановку «Абеляр и Элоиза»[2]

. Ты слышал о ней?

– Ничего о ней не знаю, кроме того, что это трагическая любовная история. Ты, видимо, рассчитываешь получить роль Элоизы? – спросил Чарльз, и я почувствовала, что он улыбается.

– Конечно. Мне очень нравится эта постановка. Дайана Ригг[3] в свое время прекрасно исполнила роль Элоизы. У меня очень мало свободного времени, но, если мне дадут роль, я приложу все силы, чтобы не ударить в грязь лицом. Может быть, встретимся в другой вечер?

– Давай в пятницу? Тогда ты уже сможешь сказать мне, получила роль или нет.

– Отлично. Шансов у меня мало, но, по крайней мере, расскажу, как прошло прослушивание.

Мы договорились о встрече в пятницу, закончили разговор, и я начала читать текст пьесы, который взяла в библиотеке.

Я учила наизусть реплики, но мысленно периодически возвращалась к беседе с Чарльзом. Он показался мне тем человеком, с кем я могла поделиться своими мыслями.

В его тоне и тембре речи было что-то, что вызывало у меня улыбку, и мне очень хотелось с ним встретиться.

Когда я пришла на прослушивание, на сцене разыгрывали диалог высокий мускулистый мужчина со светлыми вьющимися волосами и молодая женщина. Несмотря на ее очевидную привлекательность, я почему-то сразу решила, что роль достанется мне. И вторая мысль следом: «Как здорово будет потом рассказать об этом Чарльзу».

На следующий день мне перезвонили и сказали, что я получила роль. Взбудораженная, я начала готовиться к свиданию. Ровно в 18.30 раздался звонок в дверь, и из большого окна я увидела на своей веранде высокого мужчину с синими глазами, бородой и в дурацкой красной бейсболке с двумя рогами. Я открыла дверь и сказала:

– Привет, я – Диана, а это… – и, глядя на то, как моя овчарка чуть не сбивает мужчину с ног, со смехом добавила: – А это Эдвард, герцог Виндзорский, или проще Винни.

Чарльз рассмеялся. Его нисколько не смутили бурные приветствия моего пса.

– Привет, собачка! А вот это тебе, – Чарльз передал мне глиняный кувшин с ежевикой. – Я собрал эти ягоды в собственном саду. Моя бабушка всегда говорила, что дамам надо приносить подарки, чтобы они улыбались.

Я пригласила его в гостиную и угостила кофе, а затем со всеми подробностями рассказала, как прошло прослушивание и как я получила роль. Еще добавила, что видела постановку пьесы «Абеляр и Элоиза» в Лондоне, а потом в Нью-Йорке. Не помню, задавал ли он наводящие вопросы, но почти уверена, что ему было искренне интересно.

Мы немного поболтали у меня дома, а потом поехали в торговый центр «Харборплейс». В машине Чарльз неожиданно повернулся ко мне и сказал:

– Знаешь, Ди, у меня такое чувство, будто мы знакомы уже тысячу лет.

Я улыбнулась и кивнула. С любым другим мужчиной эта фраза показалась бы мне банальным приемом соблазнения, но не в этот раз.

За ужином мы выяснили, что оба в детстве обожали egg cream – напиток из молока и содовой воды с сиропом; обсудили «Маленького беглеца» – мрачный низкобюджетный фильм 1940-х годов о том, как маленький мальчик убегает на Кони-Айленд; а также вспомнили Бруклин, в котором оба выросли.

А потом я спросила об отношениях Чарльза с родителями. Он помрачнел. Очевидно, ему совершенно не понравился мой вопрос.