Жених без лица

Оперативно-следственная бригада управления ФСБ по Нижневолжской области с самого начала вышла на правильный след. Как сказано ранее, повезло с капитаном Сергеем Фролищевым. В реанимации, изредка приходя в сознание, он рассказал о настырных осетинах, пытавшихся обосноваться на Московском вокзале. Хотя большая часть привокзальных торговцев погибла, но все же нашлось несколько человек, видевших кавказцев, которые занимались евроремонтом в помещении бара «Маргарита». Завозили туда отделочные материалы, листы гипсокартона, мешки с цементом. Удалось даже составить фоторобот руководителя «ремонтных» работ. А женщина-продавец из ларька, торгующего строительными материалами на Приокском рынке, даже слышала его имя – Малик. Поиски по паспортным отделениям милиции города ничего не дали, не нашлось ни одного зарегистрированного с таким именем. Зато в выданном на федеральный запрос списке студентов Казанского медресе значился некий Малик Осоев, осетин по национальности. Бросил учебу на втором курсе, увлекшись ваххабитской литературой. Оперативники в Казани и обоих Осетиях принялись за поиск студента-недоучки.

Спустя неделю следствие ясно представляло себе картину подготовки и проведения преступления. Террористы группами или по одиночке проникли в город, определились с местом проведения теракта, вышли на владельца бара «Маргарита», которому, как показала его бывшая жена, срочно потребовались деньги в связи с расторжением брачного договора. Пришли к устному соглашению, заняли помещение, затеяли ремонт и под видом цемента ввезли несколько мешков со взрывчаткой. Если бы капитан Фролищев не умер, то полетел бы со службы, как и многие его коллеги, и даже был бы отдан под суд за халатное исполнение своих обязанностей – вся подготовка к взрыву велась в течение нескольких дней буквально под окнами его кабинета! Но капитан Фролищев умер, посмертно награжден Орденом мужества, и его имя запечатлели бронзой на стенде погибших при исполнении служебных обязанностей сотрудников.

Громоздкий, состоящий из сотен тысяч винтиков, государственный правоохранительный механизм медленно, со скрипом приходил в движение. Службе участковых в трехдневный срок выявить лиц, проживающих без регистрации… центру по борьбе с терроризмом провести оперативно-розыскные мероприятия по выявлению потенциальных боевиков, оружия и боеприпасов… перевести личный состав на учащенный график встреч с негласным аппаратом…

– Девушка, мне зарегистрироваться!

Паспортистка протягивала руку за документами, осторожный внимательный взгляд на фотографии, прикрепленные кнопочками под стойкой барьера, затем на посетителя.

«Они все на одно лицо».

– На какой срок?

– На сколько можно?

– Ваш паспорт, пожалуйста, билет, паспорт хозяина квартиры, где вы остановились. До пятнадцати дней регистрируем сразу. Если до двух месяцев, надо пройти освидетельствование на СПИД.

«Не похож…».

– Правила регистрации на стенде в коридоре, выйдите и ознакомьтесь сначала. Здесь не справочное бюро. Следующий!

Тяжелая фура, мигая поворотником, протащившись два десятка метров, останавливается. В сумерках полыхают алым тормозные огни, обжигая талый лед на обочине.

– Двигатель глуши!

– Да ты что, командир, время поджимает!

– Неприятностей хочешь?

– Понял, понял!

– Права, талон техосмотра, накладную на груз. Кто с тобой?

– Экспедитор.

– Давай его сюда. Открывайте борт. Что в мешках?

Автоматы слетают с плеч гаишников, в вечернем воздухе звонко щелкают сбрасываемые предохранители.

– Песок сахарный. Четырнадцать тонн. Как по накладной.

– Развязывай. Пробуй!

– Что? Вы совсем ох…!

– Жри, сказал.

Белый кристаллический порошок струится в смуглые ладони.

– Чайку не будет, командир?

– Я тебе сейчас зажигалку ко рту поднесу, если не рванешь, дальше поедешь!

Дружный смех. Из патрульной машины выходит третий милиционер, заинтересованный общим весельем.

– Ладно, без обиды. Езжайте!

Дизель чихает, заводясь, выбрасывая из глушителей черные жирные хлопья дыма.

– Крыша у ментов съехала.

– Разве не слышал? Где-то рвануло, гексаген ищут. Работа у них такая.

– Раньше этот переезд мне в шестьсот рублей обходился, теперь в девятьсот. Стричь бабло – вот их работа.

Тесный кабинет оперуполномоченных ОУР Заводского райотдела. Дымно, за двумя сдвинутыми столами человек шесть. Кто-то отчаянно стучит по разбитой клавиатуре старенького компьютера.

– Гошка, заткнись! Думать мешаешь!

– Мужики, у кого стволы на примете есть?

– А что?

– Да вот, прислали ксиву – в три дня выявить… оружие, боеприпасы. Не отвяжутся.

– Бросаем жулье, террористов начинаем искать?

– Ну, да. Гэбисты утомились, нас запрягают.

– Мне бы их оклад, я бы через неделю Умарова за бороду в отделение доставил.

– Серьезнее, мужики. Начальство не отстанет. Отчитаться надо – сколько стволов, патронов изъяли.

– Гоша, ты из Чечни тротиловую шашку привозил!

– Жахнул. Осенью. Не помнишь, про рыбалку рассказывал.

– Сашок?

– Есть дед на примете.

– Черный, с бородой?

– Нет, дед как дед. Волына у него клевая. Маузер, настоящий, как в фильме «Неуловимые мстители».

– Класс! Берем?

– Я для себя держал.