Жених панны Дануси

Ну кто бы в семнадцать лет от такого отказался! Вероятнее коростель откажется от еловых шишек, а городовой от бляхи с гербом. Но дальше началось странное. Меня просили сыграть этакий моноспектакль, произнести самые знаменитые монологи датского принца, и не где-нибудь в частном театрике, перед клумбой-женой и прыщавыми племянниками, а здесь, на сцене театра... Но — ночью. Помещение будет ради этого выкуплено у дирекции. Публики ожидается немного, зато самая что ни на есть избранная и изысканная. И за это — сто рублей гонорара. Бешеные деньги. Случалось, весь сбор нашей труппы за вечер не достигал этой суммы. Вложенные в мою руку двадцать пять рублей аванса подбадривали, просьба никому не рассказывать о предполагаемом ночной спектакле выглядела откровенно подозрительно, будто куриные перья на мордочке домашней кошки. Конечно, все объяснялось моим талантом, которым знатоки хотят насладиться без всяких препятствий.

— Это ваш большой шанс, молодой человек! — доверительно частил усатый господин. — Соглашайтесь! Уверяю, что никакого злого умысла тут нет, и ни в какое позорное дело вас не втягивают. Ну, вы же прирожденный артист!

И сунул мне еще десять рублей.

Я вернулся в свою каморку на Францисканской. Мой товарищ валялся на кровати пьяный и тихий, как фаршированная рыба. Я ходил из угла в угол, будто навязанный барашек, и грезил, как в горячке. То закулисный пан виделся мне коварным Мефистофелем, то благородным Гарун-аль-Рашидом... Наконец я схватился за томик Шекспира, как костельная старая дева за четки, и попытался представить себя Гамлетом... И — представление затянулось до полуночи... Теперь мне просто невыносимо хотелось показать кому-то знающему все эти обретенные позы и интонации, все живописные драпировки плаща, вместо которого я использовал одеяло... В дверь постучали. Не стану скрывать — я вздрогнул от мистического ужаса. Артемка замычал, завертелся на кровати... Я не стал его растормашивать, тем более легче было заставить говорить кочан капусты, и, набравшись смелости от Гамлета, распахнул дверь. Так начались мои ночные похождения.

До театра меня довезли в закрытом экипаже, пустом, как голова субретки, но с обшитыми бархатом сиденьями. Я тайком выискивал где-нибудь изображение герба — конечно, королевского или, на худой конец, княжеского, но кроме изысканных растительных орнаментов из бронзы не нашел ничего особенного. В таких каретах героев обычно похищают... Но меня высадили на ступенях театра, и сейчас же подхватил под локоть усатый знакомец.

— Мы очень вам благодарны... Скорее, скорее, готовьтесь...

Мы почти бегом вошли в здание, там к нам бросилась дама в платье из черного шелка, с волосами, тоже похожими на черный шелк. В тусклом свете керосиновой лампы, которая освещала её, я разглядел тонкие аристократические черты... И снова мысли о тайной жизни князей и королей полезли в голову. Огромные темные глаза женщины блестели непонятной тревогой, чуть не отчаянием. Она быстро заговорила высоким голосом, который, кажется, прерывался от горя. Усатый ответил ей... Ну вот хотя это выяснилось — итальянцы! Я разбирал отдельные слова, которые засели в памяти из оперных арий: "долоре" — кажется, боль... "Падре" — отец, либо, может, священник, "рагаццо" — мальчик... Это что, про меня? Ну да, про меня... Дама замолчала и стала с недоверием изучать мое лицо, можно было бы сказать, бесцеремонно, если бы не та тревога и горечь, которые окутывали незнакомку, как аромат — куст жасмина. Итальянка что-то спросила у усатого, я понял, сомневается, справлюсь ли. Но усатый энергично замахал руками, похлопал меня по плечу. "Си, си...", залопотал что-то, наверное, вроде "Самое то, не бойся, парень-ураган"...

Дама, прерывисто вздохнув, ушла, бросив мне на прощание странный взгляд, отчаянно-умоляющий, и усатый потащил меня дальше.

— Только, очень вас прошу, ничем себя не сдерживайте. Дайте волю своему темпераменту, играйте в полную силу, импровизируйте! — бормотал мой спутник мне на ухо, и я начинал понемногу сходить с ума от всего этого.

За кулисами меня ждала открытая гримерка первого героя и костюм датского принца.