Женить чудовище

Закончив в комнате, иду на кухню. Все банки с чем-то сыпучим, ножи и бутылки с сиропом убираю в верхние шкафчики. Окна блокирую. На душе становится спокойней, и вот, на подъеме, я затеваю блины. Не очень люблю с ними возиться, но точно знаю, что Маша и Паша от них тащатся.

Чтобы было быстрей, жарю блины на двух сковородках. Плита немного заляпывается от того, что тороплюсь, но это мелочи. Потом отмою.

Стопка блинов на тарелке растет с волшебной скоростью, кухня наполняется приятным ароматом. А, когда теста остается совсем немного, в дверь звонят. Я убавляю мощность конфорок и бегу открывать.

За дверью меня дожидается совсем не Соня с детьми – там стоит Кузнецов. Он сжимает в руках большой букет розовых роз.

– Привет! Не ждала? – Интонации у Василия подозрительно игривые.

– Нет, конечно, – отвечаю я, вытирая масляные руки о передник. А с чего мне его ждать, скажите? Мы вроде не договаривались о встрече.

Кузнецов вваливается в квартиру и помахивает цветами.

– Веник! Тебе! Вы, женщины, вроде любите такое.

Он швыряет букет на столик в прихожей и сгребает меня в объятья.

– Таня, я к тебе прямо из аэропорта примчался.

– Зачем? – Я немного шокирована его появлением, потому не вырываюсь.

– Соскучился, – Василий проводит пальцами по моим волосам, трется носом о мой нос. – Все это время думал о тебе, представлял всякое, даже работать было тяжело.

– Что это вы там представляли? – ворчу я и пытаюсь отстраниться. Он не дает.

– Таня, ты сводишь меня с ума.

– По-моему, вы и до встречи со мной были немного ку-ку.

Я смотрю на него с угрозой, а ему хоть бы хны. Он прижимает меня к стене и жадно целует.

Губы Василия сминают мои, а его руки бесстыдно скользят по всем моим округлостям. Я хочу его оттолкнуть, но почему-то медлю. Колени становятся ватными, тело наливается горячим. Наверное, это потому, что у меня давно никого не было. Мне так невыносимо приятно целоваться, что я даже закрываю глаза. Я льну к Василию, как кошка, изголодавшаяся по ласке. Но потом спохватываюсь: какого черта я творю? Все это крайне плохо скажется на наших деловых отношениях.

Я беру себя в руки и уклоняюсь от очередного поцелуя.

– Василий, не надо. Прекратите!

– Почему? Тебе ведь нравится. – Он поглаживает меня по бедрам, прижимается сильней. – Тебя ведь тоже тянет ко мне, ну признайся.

От его мурлыкающего бархатного тона кожа покрывается мурашками. Василий совсем распоясывается, пытается задрать на мне халат. Кожа на его ладонях мозолистая и шершавая, но мне это почему-то безумно нравится. Каждое прикосновение его рук словно обжигает. У меня сбивается дыхание, сердце бухает где-то в ушах. Мне хочется поддаться искушению, проверить, какие меня ждут ощущения, если позволить Василию больше. Но в этот момент, к счастью, из кухни тянет горелым.

– Блины! – вспоминаю я. – Горят!

Осознание надвигающейся катастрофы придает мне сил. Я вырываюсь из объятий Василия и несусь на кухню. И вовремя! Последняя партия блинов уже начинает обугливаться, от сковородок подымается сизый дымок. Надев варежку-прихватку, я стаскиваю сковороды с плиты, отправляю их в раковину, под струю холодной воды, потом открываю настежь окно.

Вроде бы успела. Еще чуть-чуть и сработал бы датчик пожарной сигнализации.

– Ах ты, моя хозяюшка! – цокает языком Василий, примчавшийся следом. Он разворачивает меня к себе, опять заключает в объятья.

Я со смехом пытаюсь вырваться:

– Отпустите. Мне надо вымыть сковородки.

– Потом, Тань, все потом. – Василий опять находит мои губы, целует их уже более нетерпеливо.

Меня в очередной раз накрывает волной удовольствия, ноги почти подгибаются.

Василий снова скользит ладонями по моему телу, срывает с меня фартук, добирается до пояска халата. Я отстраняю его руки.

– Василий, перестаньте.

– Я не могу.

Он сажает меня на стол, приспускает халат с моих плеч, целует мои ключицы.

– Ты вся такая… такая вкусная.

Я опять не могу сопротивляться его напору, мне хочется еще ласк, еще больше прикосновений. Я зарываюсь пальцами в волосы Василия. Оказывается, они очень приятные на ощупь, такие мягкие-мягкие, как бархат.

Василий скользит губами по моей шее, отчего сквозь тело словно проносится электрический разряд. Я слегка дергаюсь, а Василий торжествует. Он снова целует меня в губы, поглаживает мои плечи и руки.

Я поддаюсь глупому импульсу – начинаю расстегивать его рубашку, пуговица за пуговицей. Это так мучительно и приятно – как будто конфету разворачиваешь. Василий помогает мне стянуть с него рубашку, швыряет ее на пол. Я провожу пальцами по его груди и мускулистому прессу. Его кожа горяча, а дыхание становится прерывистым.

– Василий, мне кажется, вы зря все это затеяли, – бормочу я, хватаясь за остатки здравого смысла. – У вас завтра свидание, а вы вот так глупо расходуете пыл. Может, стоит приберечь его для невесты? Вдруг завтра у вас уже получится с ней сблизиться, а вы уставший.

– Таня, ты кого мне там нашла? – ехидно спрашивает он, не переставая поглаживать меня там и сям. – Какую-то профурсетку? Ты забыла, что я хочу жениться на скромнице?