Жениться за 30 дней, или Замуж по-быстрому

Мы посидели пару часов, болтая обо всем, старательно избегая тем, связанных с отцом и Райаном. Мама вскользь спросила о моем расследовании, поглядывая на мои кисти, прикрытые рукавами, но я отделалась лишь общими фразами. Не хотелось нагружать ее ворохом своих проблем и, тем более пугать внезапно появившимися пентаграммами.

На силу допив литровую кружку, я поняла, что добраться до больницы без такси уже не получится. Если до бара мы прогулялись пешком, то обратно подобный трюк я бы не осилила. Удивительная способность немцев пить пиво кружками и не хмелеть не давалась моему пониманию. Через полтора часа мы приняли решение вернуться и немного отдохнуть, тем более что на город опускались сумерки. Впрочем, вечерняя прохлада и свежий ветер позволили быстро протрезветь и по возвращении в больницу у нас остались лишь приятная слабость и легкая усталость. Это и хорошо, иначе бы я списала на хмельное состояние то, что отца в палате не оказалось.

— Где мой супруг? — голос мамы дрогнул, когда она обращалась к медсестре. — Полчаса назад нам сказали, что с Ромулом все в порядке!

— Не переживайте, фрау, все хорошо! Ваш сын распорядился перевести герра Элиссона в палату повышенной комфортности. Пятый этаж, палата семьсот восемь. Сейчас его осматривает лучший хирург-онколог страны. Честно признаться, половина отделения сбежалась посмотреть на доктора Штайцингера, — как бы по секрету сообщила медсестра. — Я сама одним глазком глянула. Он — живая легенда. Если кто и может, кроме бога, помочь вашему отцу, так это доктор Штайцингер.

— Мой сын? — переспросила мама. Видимо остальных слов, после первых двух, она не слышала. Я же слышала другое: «надежда» и «шанс на жизнь».

Медсестра кивнула и улыбнулась:

— Очень вежливый молодой человек с безупречным немецким!

— И… мой сын предупредил, что у нас нет средств для оплаты другой палаты и консультации доктора-легенды?

— Что вы. Все оплачено сполна! — заверила медсестра. — У вас очень хорошие дети, фрау Элиссон. Заботливые. Простите, но мне нужно на обход. Если что-то понадобится — обращайтесь.

Мы проводили медсестру взглядом и переглянулись:

— У меня нет сына, — словно пытаясь саму себя в этом убедить, произнесла мама.

— Зато я знаю человека, способного на такой поступок.

— Райан?

Мы двинулись к лифтам. Когда звякнул звоночек, предупреждающий об открытии дверей, я поморщилась:

— Райан? Нет. Тот не додумается до такого. Клод.

— Что за Клод? В твоей жизни появился еще один мужчина?

— Нет. Клод он… Он замечательный. Работает вместе с Макнамарой и, честно говоря, не представляю, как два настолько разных человека смогли ужиться и не поубивать друг друга.

Мы добрались до нужного этажа и зашли в палату к отцу. Доктор Штайцингер как раз заканчивал осмотр и, заметив нас, показал жестом, чтобы проходили:

— А вот и мои девочки, — улыбнулся папа. — Слишком уж серьезный этот доктор. Так смотрит, будто я умираю.

Очевидно, что отец хотел пошутить, но нам с мамой было не до веселья. Скорую смерть папы я не могла ни при каких обстоятельствах соотнести с юмором. Да и его настроение больше списывала на нервы и действие лекарств:

— Ты действительно умираешь, — напомнила, сдвинув брови.

— Ну, перестань. Помнишь, как мы договаривались в детстве? Что следует делать, когда чего-то боишься?

Я закатила глаза и вспомнила дурацкое правило:

— Высмеять свой страх.

Именно этим и занимался папа. Он боялся. Но глава семьи не должен ничего бояться. Глупая общественная установка.

— Фрау Элиссон, — через переводчика обратился доктор. — Мы уже сообщили вашему супругу, что есть экспериментальная методика без оперативного вмешательства, которая может дать положительный эффект.

Мы с мамой переглянулись и посмотрели на отцовскую шутку уже более оптимистично. Начало нам понравилось.

— И, в чем подвох?

— Никакого подвоха. В случае успеха ваш супруг добьется стойкой ремиссии. В случае неудачи… проживет столько, сколько отпущено господом.

— Это таблетки? Инъекции? Новый химиопрепарат? — мне нужно было знать конкретно, что будут делать с папой. — Каковы побочные эффекты?

— Извините, но это закрытая экспериментальная программа, включающая комплексное воздействие. Я не имею права раскрывать все детали. Побочные эффекты минимальны.

— Но как мы можем принять решение, не зная всего?

— Лира, — перебил папа. — Это не важно. Я уже дал доктору согласие. Завтра утром состоится первый сеанс. Хуже все равно уже не будет.

— Не знаю. Странно все это.

— Странно не странно, но я не собираюсь отказываться от шанса, — улыбнулась мама. — Спасибо вам, доктор Штайцингер.

— Благодарить будете, если все получится. До завтра пациенту нужен покой. Свидание не более пяти минут, только положительные эмоции, — дал короткие инструкции и, распрощавшись, вышел.

— Какой строгий! — заметила я. — Сильно тебя мучил?

— Он дал мне надежду, Лира. Надежду, что смогу увидеть, как моя деточка выходит замуж. Возможно, рожает внуков…

— Ты же не надеешься присутствовать на родах? — решила пошутить, помня наставление доктора о положительных эмоциях.

— Я могу и принять их! Я же доктор.