Женька, или Миражи над Барселоной

Женя в свою очередь принялась искать своего бродягу, но среди выскочивших его не было. Она позвала его, но никто не откликнулся. Когда к ней подошел служащий, она сунула ему фотографию своей лайки, тот сразу отрицательно мотнул головой.

Сеньора, забравшись в машину притиснула к себе не

наглядную шавку и, видимо, забыла обо всем на свете, что-то эмоционально выговаривая и прижимая Хоху так, что та, вероятно, стала сомневаться в том, что ей повезло. По крайней мере, в такие мгновения она вытаращивала свои глазенки и норовила лизнуть хозяйку в губы, наверное хотела прикрыть ей рот. Да и правда, чего тут тарахтеть! Все прошло для них благополучно, и, слава богу!

Это для них. Куда же мог запропаститься в таком случае их питомец, если версия любовного свидания отпадает? Расстроившаяся Женя, на обратном пути, решила по возвращению продолжить обход дворов, вдоль улицы.

Уже неподалеку от своего дома сеньора, наконец, опомнилась, что слишком восторженно ведет себя при не разрешившейся проблеме для соседки, и виновато покосилась на Женю. Потом что-то стала объяснять, вероятно, оправдывать себя. По ее виду было понятно, что она соболезнует Жене, и то ладно!

Машину Евгения решила поставить в гараж. Искать собаку надо, конечно, пешком. Когда она вышла из «Хонды» уже у гаража вдруг выяснилось, что искать больше никого не надо. Из дверей дома выкатился живой и невредимый беглец. Завидев хозяйку, игриво завилял хвостом и запрыгал, якобы от радости и, похоже, вовсе не раскаивался в содеянном.

– Я тебе больше не верю, лицемер! – накинулась на него Женя.

Жучок невозмутимо оглядел двор, словно только и мечтал вернуться в родной дом и бодро направился в свою будку, отрабатывать прогулянное дежурство.

Войдя в дом, Женя поинтересовалась у Василия, давно ли и где он нашел лайку.

Тот молча кивнул в ту сторону, откуда привел Жучка.

– Так это я знаю, – хмыкнула Женя. – Он забрался в чей-то двор?

– Он был у того садика, где дети. Тот мальчишка, с деревянным пистолетиком, кормил его из-за забора печеньем. Потом остальная мелюзга облепила забор … Это в общем-то, не совсем чтобы садик…Распределитель. Там держат детей, которых предлагают для усыновления.

– А…А этот мальчик, его зовут?…

– Эдиком.

Женя кивнула и опустилась в кресло. Это она уже знала. Уже с месяц она тайком от мужа и от самой себя бегала к тому садику и однажды ей удалось вычислить минутку, чтобы из зарослей, через решетчатый забор познакомиться с предводителем малышни. Он на самом деле оказался русским, хотя уже не все слова понимал и выговаривал. От него же она узнала, что мама его потерялась на большом вокзале и больше не нашлась…

– А разве Эдик, это испанское имя?

– Это наш мальчик, – странно ответил Василий.

Женя даже вздрогнула. Она поняла, что умалчивать эту тему больше нельзя. Нет смысла и, главное, нет больше сил…

– Я давно хотела тебе сказать, Вася. Очень маловероятно, что у меня будет ребенок.

– У нас, – неожиданно поправил муж, чем на некоторое время даже сбил жену с толку.

– Ну да, у нас, – поправилась Женя. – И…

– Я написал заявление, – прервал он ее.

Женя, у которой сразу вывалилось из головы все, что она намеревалась сказать, села в постели.

– Не поняла, – прошептала она. – Какое заявление?

– Ну, предварительное. Что-то наподобие заявки… Потом нам, уже с документами, надо оформить все как следует …

– Так ты согласен?! – выдохнула Женя.

– Ну я же все понимаю, совсем как Жучок.

Женя некоторое время сидела в шоке, потом вдруг вскочила, унеслась куда-то и, через несколько минут, вернулась, толкая перед собой сервировочный столик с бутылкой армянского коньяка, любимыми Василием креветками, фруктами. Подкатив волнующий натюрморт к самой постели, она, опустилась на колени, сама вскрыла бутылку налила в широкие рюмки коньяк, предупредив, что наливает только по глоточку – приступать к зачатию в нетрезвом состоянии нельзя… Пусть это будет инсценировка – они сейчас займутся…, а уже в распределителе получат ребенка, как из роддома. Пусть он уже немного подросший, но для них он только появится на свет…