Женщина, которая умеет хранить тайны

Почему случился провал и кто их предал, Вере и Антону сообщили еще в посольстве в Вашингтоне. Тогда же супруги узнали, что обменяли их именно на него, предателя Потугина.

На краю бетона выстроились в ряд несколько автомобилей, в том числе и машина «Скорой помощи». Свиблова улыбнулась. К самолету подкатили трап, и пора было готовиться к выходу. Впрочем, для сборов много времени не требовалось. Вера, по-прежнему одетая в оранжевую тюремную робу, вещей не имела, Жорж тоже. Только для детей заботливые сотрудники посольства собрали небольшую сумку с одеждой и сладостями.

Внизу у подножия трапа стояла небольшая группа мужчин. Подойдя ближе, супруги узнали куратора и своих руководителей, в том числе и генерала Морозова, которого специально пригласили для встречи возвращающихся нелегалов.

Позади всех стоял пожилой мужчина, лицо которого Вере показалось знакомым, и она начала вспоминать, где могла его видеть. Возможно, это был тот водитель, который спокойно сидел в уголке комнаты во время памятного, судьбоносного разговора в Томске, когда Свиблова получила предложение «поработать за рубежом». Вера удивилась его присутствию.

После приветственных слов, вручения букета цветов, крепких рукопожатий и дружеских объятий Вера вновь посмотрела на уже седого «водителя» и спросила Морозова:

– Юрий Иванович, а кто этот мужчина?

Морозов оглянулся и произнес:

– А ты разве с ним незнакома? Это твой «крестный отец». Именно он руководил твоим подбором, а затем и направил вас с Антоном на учебу в Москву. Ты, может, этого и не знала, а он всегда мысленно был рядом с вами… Его зовут Машин Анатолий Васильевич…

Вера задумалась на мгновение и затем направилась к «водителю». Он внимательно смотрел на нее и улыбался, а потом спросил:

– Вера Вячеславовна, не жалеешь?..

– Спасибо вам за все… – вместо ответа произнесла Свиблова.

Первые дни в Москве протекали словно в тумане. Возвращение на Родину было радостным, но его нельзя было назвать однозначно счастливым событием. Оно вызвало бурю разных эмоций: разочарование от прерванной работы; сожаление о том, что так неожиданно оборвался ход привычной жизни; тревога за детей, которым предстояло адаптироваться в новом для них мире; горечь от предательства.

К калейдоскопу ярких чувств добавилось еще одно. Оказалось, что людей, любящих Веру и Антона, сопереживающих им и с нетерпением ожидающих встречи с ними, значительно больше, чем можно было представить, и осознание этого особенно трогало души теперь уже экс-разведчиков Свибловой и Вязина.

Спустя неделю произошла неожиданная и волнующая встреча. На служебную квартиру, где временно поселили семью, в сопровождении одного из кураторов пришел щуплый и невысокого роста мужчина со скуластым лицом и чуть раскосыми глазами. Свиблова с трудом узнала в нем Максима, с которым познакомилась еще в студенческие годы. Он тогда работал в комсомольском активе университета. Но почему он оказался здесь? Поняв ее недоумение, куратор пояснил:

– Это Максим Юрьевич. Он очень хотел с тобой встретиться. Именно он первым предложил твою кандидатуру для изучения… Так что можешь считать его еще одним «крестным отцом». Максим Юрьевич приехал за тысячи верст из сибирской глубинки тебя повидать.

Вера готова была броситься к нему с объятиями, но слишком много времени прошло, чтобы вот так, по-свойски, его поприветствовать, а тот, не сдержав эмоций, все же приобнял ее.

В этот вечер Максим и Вера вспоминали студенческую жизнь, как они вместе организовывали субботники, готовили очередной номер студенческой стенгазеты. Антон молча слушал их и улыбался. Свиблова смотрела на старинного друга и понимала, что он намеревается сказать ей нечто важное, но не может решиться. Когда наконец разговор иссяк, Максим Юрьевич, немного помолчав, произнес:

– …Знаешь, Вера, все эти годы меня мучил один и тот же вопрос: имел ли я право, хоть и косвенно, так повлиять на твою судьбу? А уж когда я увидел твое фото среди арестованных в США наших разведчиков, у меня внутри что-то оборвалось… С того момента я вовсе не могу себе простить того, что предложил именно твою кандидатуру…

– Зря ты себя так терзаешь, Максим, во-первых, решающее слово все-таки было за мной, а во-вторых, я считаю свою судьбу счастливой. И если что-то меня и огорчает, то это только то, что пришлось так резко прервать свою деятельность разведчика.

– Спасибо, Вера, спасибо за твои слова и поддержку. У меня такой груз с души упал… ты себе даже не представляешь! – облегченно произнес Максим Юрьевич и добавил: – Я удивляюсь, как вашей семье удалось все это преодолеть, пережить?

Вопрос, видимо, был риторическим и не предполагал ответа, но после недолгого молчания Вера произнесла:

– Finem habeo[11].

Антон понимающе глянул на нее, улыбнулся, кивнул головой и добавил:

– И у меня была Вера!

Эпилог

Томск, Россия, 201… год