Женщина на корабле

Лена даже застонала, в нервах хватив ещё рюмку.

– Лерка, ты о чём? Что тебе его семья? Расскажи ещё мне тут про ячейку советского общества. Уже пятнадцать лет нет никакого советского общества и его интересов. Есть интересы конкретного человека, жизнь конкретного человека, за которую надо глотки грызть без зазрения совести. Бороться надо за свою любовь, понимаешь, бороться! Я бы боролась!

– Ой-ой-ой, кто бы говорил… Боролась бы она. Много ты боролась, скажи ещё, что победила. – Ленкина семья распалась почти пять лет назад, её муж-журналист с эффектной фамилией Лойфер сбежал из города с очередной практиканткой из областного университета. С тех пор Свистунова, «красивая и смелая», а главное – свободная, взялась устраивать свою личную жизнь. Каждые полгода она знакомила подруг с очередным ухажёром. Каждый очередной ухажер обозначался в Ленкиной судьбе… цветом её волос. От шлангово-черной брюнетки её мотало до выбеленной до седин блондинки. Самым ярким считался любовный эпизод периода «рыжей стервы». В коротких паузах между страстями Свистунова ходила пепельно-серой мышью. Отдыхала. Душой и телом.

– Согласна, пример неудачный. Ладно, не я. Но есть же бабы, которые боролись и отвоевали своё счастье!

– Ну, покажи мне этих баб, хоть одну. Не морщи лоб, не вспомнишь. Я вообще не понимала никогда, как можно кого-то заставить быть рядом с тобой, если этому что-то мешает. И фразы этой не понимаю – надо бороться за свою любовь. Как? Как бороться? Что делать? Ритуальные танцы танцевать? Названивать каждый день? Как? Может, спишешь слова, как это делать? Да ну, это всё сказки.

Ленка облокотилась на стол, положила подбородок на ладонь.

– Гордая ты, Лерка, слишком. Лелеешь свою любовь пятнадцать лет, а сказать не можешь об этом. Ладно, чёрт с тобой, живи, как хочешь.

Языки у них уже изрядно заплетались. Ленка засобиралась домой. На предложение Лерки переночевать у неё, ответила отказом.

– Не, домой поеду. Дома люблю спать, только дома!

Насилу вызвав такси, оделась, намотала на голову шарф и отбыла в ночь. А Лерка рухнула спать, едва успев разобрать диван и кое-как постелить постель.

Глава восьмая.

Голова болела чудовищно, подташнивало, в ушах пульсировало, словно кровь толчками билась в них, и очень хотелось пить. Во рту сухость, язык словно шуршал и отслаивался. В Леркином организме бушевало банальное северное похмелье, чем сильно страдают, даже выпив не очень много, и местные, и приезжие – воздух в высоких широтах разреженный, кислорода в нём меньше, чем на Большой земле. А потому похмельные страдания здесь весьма разнообразны по своим проявлениям. Они с Леной вчера здорово набрались – почти две бутылки коньяка приговорили, доза была практически неподъёмной. Лерка вставала с дивана, выходила на кухню, пила сок, воду, чай, но ни один напиток не приносил облегчения от жажды и головной боли, даже вкупе с таблеткой обезболивающего. Решила одеться и пойти в магазин – спастись можно было только чем-нибудь шипучим – минералкой, лимонадом или колой.