Женщины Девятой улицы. Том 2

Выставка открылась 11 января 1953 г. Художники толпами валили в галерею, чтобы впервые за прошедший период сравнить, насколько далеко они продвинулись с момента каминг-аута на Девятой улице весной 1951 г. Грейс, представившая небольшой автопортрет, считала, что эта выставка получилась еще лучше прежней. (И, что довольно удивительно, учитывая ее склонность к конкуренции, художница на следующий день написала в дневнике, что, по ее мнению, одним из лучших абстрактных полотен была картина Джоан[1588].) Взглянуть на произведения в столь оживленной обстановке явились и представители новой породы коллекционеров: доктора наук, стоматологи, профессионалы из самых разных сфер. Они хоть и не были готовы расстаться с деньгами немедленно, внимательно изучали картины и скульптуры, обдумывая будущие покупки

[1589]. Мероприятие обернулось истинным триумфом. Элеонора Уорд и художники единодушно сошлись в том, что за Второй ежегодной выставкой в «Конюшенной галерее» непременно должна последовать третья. Тут же были выбраны 25 художников, которые вошли в комитет по ее планированию, в том числе Элен и Джоан[1590]

.

Их прежние легкие отношения, завязавшиеся практически сразу после появления Джоан в Гринвич-Виллидж, теперь существенно усложнились из-за незамужнего статуса Джоан[1591]. Элен все четче осознавала, насколько мощно ее вытесняют из жизни Билла молодые женщины, которые роились вокруг него, словно мошки

[1592]. Не то чтобы Элен в 35 лет вдруг начала усиленно защищать свою территорию, просто их отношения с Джоан порой бывали неловкими. И художницы заключили соглашение: они останутся подругами и союзницами, если Джоан не будет становиться в очередь женщин, ожидающих, когда настанет их черед позвонить в дверь Билла[1593]

. О том же Элен договорилась и с другими женщинами, которые ей нравились и которыми она восхищалась[1594]. Джоан охотно согласилась на это условие, потому что не только уважала силу и авторитет Элен, но и вообще стремилась быть на нее похожей. Молодая художница тоже хотела оставаться верной себе безотносительно к тому, кем ее видело общество. Впрочем, скорее всего, была и другая причина уступчивости Джоан. Она давно считала, что художницы совсем не способствовали карьере друг друга и тем самым сильно себе вредили. «Я от этого страдала, — рассказывала Джоан. — На самом деле мужчины помогали мне и поддерживали меня намного больше, чем женщины». Это замечали многие[1595]. Убеждение, что женщина-художник изначально менее значима, нежели ее коллега мужского пола, было настолько распространенным и так прочно укоренилось в культуре, что даже сами женщины подсознательно приняли это и прежде всего старались добиться одобрения коллег-мужчин. «Большинство женщин стремились любой ценой угодить мужчинам, — утверждала художница Хедда Штерн. — Их скорее любили и не возражали против их существования, нежели восхищались ими или боялись их»[1596]. Но Элен и тут была исключением. Она поощряла других художниц не потому, что они принадлежали к одному с ней полу, а потому, что они были творцами. А те, в свою очередь, искали ее помощи, зная, что при необходимости получат ее. И не будет ни малейшего намека на то, что Элен впоследствии использует сложившуюся ситуацию в своих интересах. Итак, Джоан с радостью согласилась на условия де Кунинг, чтобы остаться подругой этой невероятной женщины. Заключив сделку, дамы погрузились в подготовку очередной выставки на бывшей конюшне.