Женщины Девятой улицы. Том 2

C густо нанесенным тональным кремом, жутко бликовавшим в лучах прожекторов во время трансляции заседаний в прямом эфире на черно-белые экраны всей Америки, непримиримый «крестоносец» антикоммунистической борьбы из Висконсина был разоблачен окончательно и бесповоротно. Маккарти часто казался пьяным и вел себя как хулиган и задира[1841]. Рядом с ним, то до нелепого враждебным, то сомневавшимся в каких-то банальных вещах, военные, которых подозревали в сочувствии к коммунистам, выглядели как столпы добродетели. В конце концов старший юрисконсульт армии спросил Маккарти: «Вам что, совсем не знакомо чувство приличия, сэр?» И люди в зрительном зале, многие в военной униформе, разразились бурными аплодисментами

[1842]. В итоге этого сеанса разоблачения зловещая тень, которую Маккарти отбрасывал на американскую землю, начала рассеиваться. Стоило такой рассудительной разновидности людей, как среднестатистические американцы, увидеть этого сенатора в деле, как они сразу поняли истинную суть восьми лет антикоммунистической «охоты на ведьм» — это было не что иное как временное торжество фанатизма над разумом. К осени Маккарти подвергся резкой критике Сената, и его лишили всех полномочий. Заклинание было снято. Американцы праздновали победу над маккартизмом. В этот день были перевернуты самые темные страницы в истории этой страны. По мнению некоторых, на 1954 г. пришелся долгожданный рассвет либеральной Америки[1843]

.

Жизнь в страхе — это не жизнь, а выживание. Осознание того, что драгоценные годы потеряны впустую из-за необоснованной паники, заставило многих американцев крепко задуматься, чего же они хотят от жизни. Больше не происходило грандиозных событий, в которых существование отдельного человека не играло бы роли. Отныне не было общего дела, подчинявшего себе поведение людей. Да и жертв во имя общего блага от них не требовалось. Сам человек, его семья и фирма, в которой он работал, стали его главной областью ответственности. Ею и ограничивались его интересы. Америка превратилась в эгоцентричную страну. Для большинства граждан США формула счастья отныне состояла из личной безопасности, материального процветания и здоровья. При этом молодое поколение американцев своими глазами видело, как их родители погружались в конформизм, религиозность и становились очень экономными в трудные времена. Эти более зрелые люди, отцы и матери юношей и девушек, настолько привыкали сдерживать свои желания, что, казалось, готовы были делать это до конца жизни. У молодежи росла и крепла огромная жажда перемен, своего

шанса. Это новое поколение осознало и приняло, что мир может закончиться хоть завтра. Подобные мысли, по сути, были их правом от рождения. В таких обстоятельствах для благоразумности и осторожности просто не оставалось рациональных оснований. Когда одетого в кожаную экипировку героя — его играл Марлон Брандо — культового фильма «Дикарь», вышедшего в 1953 г., спросили, против чего он бунтует, он за все свое поколение ответил: «Ну а что у тебя есть [против того и бунтуем]?»[1844]

Самой доступной формой искусства для молодых людей, жаждавших нового опыта и неиспробованных способов самовыражения, была музыка. В 1954 г. на рынке появился первый карманный транзисторный радиоприемник, который быстро стал самым продаваемым потребительским товаром всех времен[1845]. Молодые люди всюду носили с собой устройство, транслировавшее их гимны бунта: R&B, рок-н-ролл. Музыка устраняла ранее непреодолимую расовую пропасть, делая приемлемыми (и прославляя) артистов любого цвета кожи[1846]. Темп был быстрым, музыка — жаркой, а реакция слушателей — безумно энергичной. Таким был дух того времени. И художники Нью-Йорка ярко его отражали. Их тоже подхватил мощный ветер бунтарства и перемен. Начиная с 1954 г. их вечеринки становились все более продуманными, тщательно подготовленными и изысканными, творчество — все более интенсивным, а романы — все более губительными.