Женский хор

Я захлопнула блокнот и закрыла глаза. Когда я их снова открыла, то увидела, что половина пассажиров вышла на площади Мэрии. В автобус вошла очень старая женщина, ее поддерживал мужчина помоложе, с круглым лицом человека с синдромом Дауна. Мать и сын, подумала я. И закрыла свои внутренние уши, чтобы не слышать ее мыслей. Я знала, о чем она думает. Я слышала других женщин — ее сестру, кузину, — которые говорили об этом ребенке, который никогда не станет независимым; о том, как им страшно, что он пропадет после ее смерти; о муже, который исчез, потому что убивался на работе или потому что не выдержал; о других детях, которых у нее никогда не было или которых она больше не видит, потому что они терпеть не могут своего брата…

Довольно!

Мне никогда не следовало делать…

Мне нужно было…

На мою руку опустилась чья-то рука.

Я опустила глаза. Это была рука моей соседки, женщины лет семидесяти с морщинистым лицом.

— У вас болит голова?

— Э… да, — ответила я, чтобы предупредить дальнейшие расспросы.

Она стала рыться в своей сумке, глубокой зеленой сумке-мешке, бесформенной и потрепанной, которую купила, должно быть, очень давно и которой, несомненно, очень дорожит, раз постоянно таскает с собой. Извлекла две таблетки из упаковки дешевого аспирина:

— У меня есть таблетки. Когда у меня мигрень, они очень помогают.

Я покачала головой, пробормотала «спасибо» и, поскольку кто-то попросил водителя сделать остановку, резко встала и выскочила из автобуса.

Я вышла слишком рано: до больницы было еще десять минут ходу, — и это было не очень удобно, потому что шел проливной дождь, а поймать такси в этот час надежды не было никакой, но в автобусе я начала задыхаться.

Спор

Ты не всегда был врачом.

Если я и надеялась, что по прибытии в больницу в моей душе наступит мир, то Карма сразу вывел меня из заблуждения. Когда я вошла в 77-е отделение, он стоял в коридоре и разговаривал с Алиной. Увидев меня, повернулся ко мне. В руке он держал желтые листы бумаги.

— Нужно поговорить, — сказал он таким тоном, как будто собирался раскрыть мне смысл жизни.

Я была не в настроении, я целую вечность шлепала под дождем, и ни один чертов водитель не притормозил, чтобы не обрызгать тротуар. Я промокла насквозь.

— Хорошо! Здравствуйте! — сказала я, чтобы напомнить ему о вежливости, но тщетно. И подошла к стойке: — Доброе утро, Алина.

— Доброе утро, доктор Этвуд, — ответила Алина, удивленно улыбнувшись.

— Джинн… Хорошо?

— Доброе утро, Джинн, — сказала она, улыбнувшись еще шире.

Она была красивая, эта девушка, когда улыбалась. От ее улыбки

мне полегчало. Это лучше, чем ругаться, — да и зачем? Я причины не знала, но понимала, что скоро узнаю…

Карма посмотрел на меня и рассмеялся.

— Держите, — сказал он, протягивая мне листы. — Региональный представитель «WOPharma» попросила, чтобы вы ей перезвонили. Судя по всему, вы знаете, по какому вопросу.

Я покраснела как рак и забрала у него бумаги:

— Спасибо.

Он склонил голову набок и усмехнулся:

— Что это за опыт?

— Какой опыт?

— Тот, результаты которого вы должны ей в скором времени предоставить. Эта женщина — само очарование… и такая общительная…

Если она начинает выбалтывать все, едва заслышав твой голос молодящегося старикана, она еще и полная дура!

— Ничего. Ничего особенного.

— Ну же! Такое светило хирургии, как вы, никогда не станет тратить время на исследование, если оно неважное.

Как же он мне надоел! Я выстрелила в него взглядом. Его лицо помрачнело.

— Мне бы хотелось знать… Поскольку вы относитесь к племени врачей, а не дилеров, думаю, здесь есть материал, а не…

Пошел бы ты куда подальше.

— Это конфиденциально.

— Информация, касающаяся пациентов, конфиденциальна. Но только не терапевтические исследования. Их цель заключается в том, чтобы улучшить качество медицинского обслуживания. Информация, которая добывается в ходе исследований, принадлежит всем.

— Предприятие, финансирующее исследование, имеет право защищать свои инвестиции…

Он вытаращил глаза:

— Боже мой! Вы полностью переняли манеру их речи!

Плевать мне на это. Да что с ним сегодня?

— Вы дадите мне почитать документы, — сказал он тоном, не допускающим возражений.

— Конечно нет!

— Вы не хотите поделиться тем, что узнали?

— Я не хочу предавать людей, которые мне доверяют.

Я сказала это умышленно, ожидая услышать в ответ что-то вроде: «Это акулы. Они вам не доверяют, они вас используют», но вопреки моим ожиданиям, он покачал головой и пробормотал:

— Это делает вам честь.

Он смеется надо мной…

— Что?

Он почесал затылок и посмотрел на пол:

— Ваша лояльность по отношению к вашему… работодателю. Проблема, — сказал он, поднимая голову, — заключается в том, чтобы знать, как вы совмещаете ее с лояльностью к пациентам…